Ролевик: Хоккеист / "Лёд"

Рука сама переключает передачу, нога придавливает педаль газа. Машина несется вперед, подсвеченные зеленым приборы показывают какие-то цифры — нет желания на них смотреть. Руль мелко дрожит в руках.

Что теперь? Этот вопрос встает все настойчивее и ответ "подождем" подходит все меньше. Иногда то, что разрушено уже не склеишь, как ни старайся. Даже наоборот, все попытки лишь усугубляют ситуацию. Когда первые трещины прошли между ними, Петр убеждал себя, что это нормально и невозможно создать семью без споров и ссор. Но у той, другой половины был на это свой взгляд. Ничего не забывать, ничего не прощать — хорошее кредо для героического романа, который обрывается на выспренней ноте. А жизнь, она ведь не оканчивается последней страницей или финальными титрами. И в какой-то момент становится понятно, что накопленный груз непрощения слишком велик, чтобы его можно было выдерживать. Обеим сторонам, вне зависимости от тяжести проступков. В другой ситуации это решилось бы просто — но у них есть Женя. Единственная в это семье, кто ничем не заслужил всего этого.

Он снова смотрит в зеркало, пытаясь разобрать в темноте салона лицо Жени. Насколько эгоистичным и бесчувственным надо быть, чтобы, слышать слова собственной дочери: "Папа, не уходи" и оставаться невозмутимым? Как объяснить ей, что ушел не по своей воле, что не к нему надо обращаться с этой просьбой, а к матери, для которой чувство собственного превосходства, личного комфорта важнее счастья дочери?

Нужно что-то менять. Так не может продолжаться. Время слов окончилось — наступило время действий. Резких, неприятных, болезненных. Как заставить себя решиться на них? Как поступить, как не поддаться злости? Как действовать, чтобы действия были продиктованы не местью, не а благом — благом для собственного ребенка?

На трассе впереди вырастает, словно из-под земли, человеческая фигура. Нога вдавливает тормоз, шины визжат по асфальту, руки выкручивают руль, бросая машину в сторону, на встречку. Фигура на трассе стоит как вкопанная.

Машина замирает, едва не коснувшись бортом странного пешехода. Недоуменно стонет Женя, которую чуть не сбросило с сиденья на пол. Руки на руле мелко дрожат, в ушах звенит, в глазах скачут искры. Открыв дверь, Петр почти вываливается из машины.

— Ты что?!.. — он осекается, увидев, что перед ним — подросток. Грязный, со спутанными, давно нестриженными волосами, в каких-то несуразных лохмотьях. Глаза его по-кошачьи поблескивают сквозь свалявшиеся бесцветные пряди.