Роли леди Рейвен. Книга вторая

— Не буду выяснять, что там случилось. Я и не выясняю, вы это сделали за меня!

Откровенно говоря, недовольство моего бдительного сопровождения я понимала. Но с безрассудным любопытством мое желание поскорее оказаться там, откуда шел дым, ничего общего не имело. А связано оно было с одной девочкой-фиалочкой, которая единожды уже участвовала в подобном мероприятии. Я так и не узнала, оказалась Джейн на той манифестации нарочно или случайно, как и я. Но сейчас я искренне заволновалась, не занес ли ее случай на очередное показательное выступление.

К величайшему облегчению господина Стивенсона, когда мы добрались до площади Святого Самюэля, на которой, как выяснилось, все произошло, страсти там уже давно откипели. Кругом кишела полиция, разгоняя любопытствующих и регулируя движение экипажей. Огонь в здании ювелирного дома потушили. А о пребывании здесь борцов за женские права говорили лишь изорванные, истоптанные плакаты на мостовой.

Мой взгляд зацепился за знакомое лицо — с этим констеблем мы уже пересекались, той ночью, когда в мое дежурство обнаружили труп. К нему я и направилась. Мужчина при виде меня особой радости не испытал, зато по недовольно скривившемуся лицу стало ясно — узнал. И то славно.

— Мы не вызывали департамент, — с вызовом заявил он.

— И, может, зря? — Я показательно огляделась.

— Никакой магии… леди, — буркнул полицейский. — Только бешеные бабы!

— По протоколу все случаи с возгоранием должны проверяться на предмет магического источника происхождения.

— Не в этом случае. Я своими глазами видел, как все случилось.

— И как же?

Констебль колебался. Было видно, что меньше всего ему хочется тратить время на беседу с еще одной «бешеной бабой».

— У меня протокол, констебль. — На всякий случай я помахала в воздухе департаментским значком. — Вы можете быстренько мне все рассказать, или я полезу изучать сама, а потом еще накатаю жалобу на помехи в работе.

Констебль вздохнул и возвел глаза к небу. Небо ответило ему начавшимся мелким-мелким дождиком. Я с невозмутимым видом сунула артефакт, который продолжала держать в руках, Стивенсону, накинула капюшон плаща и снова выжидательно уставилась на стража порядка.

— Нас вызвали сообщением, что пулетки опять демонстрацию устроили, надо разогнать, ну мы и прибыли. А эти дуры даже разбегаться не стали, просто продолжали стоять и слушать, что там тетка с трибуны вещала, плакатами своими идиотскими размахивать. Тихие, в общем-то, были, ну мы и попросили их вежливо удалиться. Ну, может, толкнули одну-друтую, чтобы поторапливались. А она как упадет, как заверещит. Остальной курятник за ней. Мы их вязать, они вырываться, полная свалка. Но ничего, повязали почти всех. Отсидят с месяцок-другой в Фелтсворте, может, поугомонятся и перестанут дурью страдать.

— А витрины? И поджог? — Я определенно этот момент в рассказе констебля упустила…

— А! Это шпана уличная. Попытались под шумок ювелирку растащить, а огнем внимание отвлечь. Так что я своими глазами видел, леди, магией тут и не пахнет.

— Ну и при чем тут пулистки?

— Так из-за них же все! Нарушение общественного порядка! — отозвался мужчина с таким очевидным изумлением, что я не стала даже пытаться продолжить разговор.

— Спасибо за сведения, — сухая благодарность все же сорвалась с губ, я повернулась к констеблю спиной и, чеканя шаг, направилась в сторону департамента.

Меня распирала злость. Пара месяцев в тюрьме за мирную демонстрацию?! «Бешеные бабы»?! «Угомонятся и перестанут страдать дурью»? Пусть методы пулистского движения мне и не импонировали, но сейчас я начинала понимать, почему дамы все дальше и дальше отходят от попыток решить проблему миром.

Была ли там Джейн?

Теперь уже не важно. Я шла, слушала, как отбивают злую дробь каблуки по мокрой мостовой, и кусала губы.

Вопиющая несправедливость. Во всем. Везде. Иногда от нее хотелось просто выть. Вспомнился Трейт, вспомнился зовущий на свидание Ричи, вспомнились изумленные, возмущенные и презрительные взгляды мужчин клуба.

К черту их всех! Я сумею, я обязательно однажды ткну им всем в нос тем, как же они ошибались, считая женщин вторым сортом. Они считают, что женщины предназначены только для одного? Прекра-асно. Чудесно. Так тому и быть. Маньяка мне это, конечно, не найдет, но…

Я улыбнулась.

— Кьер? — Я поерзала на мужских бедрах и ласково провела кончиками пальцев по смуглой коже напрягшегося пресса.

Герцог, куда больше увлеченный сейчас открывающимися в моем декольте перспективами, нежели разговорами, на оклик отреагировал не сразу. По правде говоря, он на него не отреагировал вообще, пока я не сгребла в горсть густые черные волосы на затылке и не потянула, заставляя его светлость запрокинуть голову и посмотреть мне в глаза.

— У меня к тебе серьезный разговор!

— Прямо сейчас?!

Именно сейчас! Но посвящать Кьера в мои коварные мужчиномстительные планы было бы неразумно, поэтому я просто надула губы и чуть отстранилась.

Кьер вздохнул, ухватил меня за талию, притянул обратно.