Рома Рама, Ин Инэма (СИ)

Центральное руководство в Берлине издало приказ о строительстве в Освенциме псарни на 250 служебных собак, запланировано это было на широкую ногу и ассигновано 81 000 марок. При строительстве объекта была принята во внимание точка зрения лагерного ветеринарного врача и приняты все меры к созданию хороших санитарных условий. Не забыли отвести для собак большую территорию с газонами, построили ветеринарную больницу и специальную кухню.

Рейхсфюрер СС надеялся, что собак можно натренировать так, чтобы они всегда окружали узников, как отару овец, и таким образом побеги стали бы делом невозможным. Но все попытки добиться этого потерпели крах, ведь люди не скот, а собаки в человеке видят именно человека, чего нельзя сказать о людях.

В лагере у человека не было никакого чувства внутреннего достоинства, человек был изведён до состояния скота, когда ты постоянно голодный, постоянно хочешь спать, а в твоём теле ползают насекомые, то слово достоинство становится совершенно непонятным по значению. Жизнь потеряла всякое содержание и смысл. Так шли дни, месяцы и годы. Крайман смог выжить и перенести все тяготы лагеря только по одной простой причине - только он один знал точно, когда кончится, эта чёртова, война и всеми силами терпел эту унизительную жизнь ощитывая дни до победы.

Фаза третья - освобождение.

Виктор Франкл писал: "То, что касается реакции заключенного на освобождение, может быть коротко описано так: вначале все кажется ему похожим на чудесный сон, он не отваживается в это поверить. Ведь столько чудесных снов уже привели к разочарованию. Как часто он мечтал даже не об освобождении - он мечтал о том, как он возвращается в свой дом, обнимает жену, здоровается с друзьями, садится за стол и начинает рассказывать, рассказывать о том, что он пережил, как он ждал этого момента свидания и как часто он мечтал об этом моменте, пока он не стал, наконец, реальностью. Тут ему в самое ухо звучат три свистка, которыми по утрам командуют подъем, и выхватывают его из сна, который лишь разыграл перед ним свободу, который лишь посмеялся над ним. Однако, в один прекрасный день то, к чему стремились и о чем мечтали, стало реальной действительностью. Освобожденный из лагеря пока еще подвержен своего рода ощущению деперсонализации. Он еще не может по-настоящему радоваться жизни - он должен сначала научиться этому, он этому разучился. Если в первый день свободы происходящее кажется ему чудесным сном, то в один прекрасный день прошлое начнет казаться ему лишь, более чем кошмарным сном."

В середине января 1945 года, когда бойцы красной армии уже были на подступах к Освенциму, а в самом Освенциме началась эвакуация в Германию, Крайман был вызван в главное здание, расположенное в Аушвиц II. Его ввели в кабинет и посадили за стол, напротив сидел тот самый моложавый статный офицер СС, который определил его судьбу по приезду в лагерь, на его устах так же сияла та усмешка, которая так и не выходила у него из ума все эти годы. Конвойные солдаты вышли, оставив их наедине, после чего вошла милая девушка с подносом, на котором лежали фрукты. Она поставила поднос перед Крайманом и кинула на него короткий взгляд, Крайман тоже взглянул на неё украдкой и тут же определил её статус, это была молоденькая еврейка из блока "Канада", которой неимоверно повезло в этом самом ужасном месте. Заключённые из блока "Канада" были прислугой, личными робами немцев и имели самый высокий статус в лагере. Крайман поднял глаза и снова стал пристально вглядываться в черты лица офицера, вот-вот мысль зацепится за ту ниточку и он вспомнит, вот ещё немного... вот-вот... и он вспомнил его лицо и всё то, что было в его той, другой жизни. Офицером, сидящий перед ним был Огурцов, вернее человек с лицом Огурцова, манера поведения, общения и этот презрительный взгляд не имели ничего общего с тем, человеком которого он знал. Крайман потерял дар речи, у него не было никаких чувств, ни злобы, ни надежды, он ошеломлённо смотрел на него.

- Здравствуй, Самуил.

Крайман молчал.

- Помнится, в последнюю нашу встречу в ресторане ты попросил меня подождать. Сколько уже прошло?

- Три года. - Сухо ответил Крайман.

- Этого достаточно или ещё подождём)))? - Рама снова улыбнулся широкой улыбкой.

- Ты можешь вернуть меня обратно? - Вдруг с закравшейся надеждой спросил Крайман.

- Конечно, Самуил, думаю, нам уже стоит вернуться домой.

Крайман очнулся в своей кровати и тут же посмотрел на свою руку, где уже несколько лет лагерной жизни был набит кривой неровный номер заключённого. Этого номера не было. Он взглянул на жену, та сладко спала в кровати. Он молча встал, оделся и также молча вышел из дома, несмотря на то, что проснувшаяся жена его спрашивала, что с ним случилось, а дети были удивлены тому, что он не обратил на них никакого внимания и вышел, словно, никого не существовало вокруг.