Роман

— Ну, папа тут и говорит, отец, ты что, не вздумай! Ведь на войну работаешь, оно тебе нужно? А дед говорит, что сам не понимает, как это получается: хочет решить частную задачу, а потом вдруг оказывается, что ее решение военным очень подходит для их целей… Папа и говорит, что, отец, ведь они в эти костюмы армию оденут! Дед молчал-молчал, а потом выдал, что если такой прибор на подводной лодке поставить или на танке, то они тоже станут невидимыми. Представляешь, Михаил, невидимая армия на невидимой технике?! Ар…ар…гедо…

— Армаггедон?!

— Точно! Папа говорит, отец, уйди ты из этого кошмара, уволься, работай на гражданке. А дед ему — а кто меня финсировать будет.

— Финансировать…

— Ну, да. Тут они меня увидели, и замолчали.

— А как это они тебя до сих пор не увидели?

— А мы с ним в кустах сидели, а потом нам скучно стало, и мы вылезли.

— Так и ты это слыхала?!

— Ага. Лешка все точно рассказал. Папа говорит, отец, уничтожь черновики, а дед: черновиков нет, все тут — и по лбу себя постучал. Есть, говорит, пара бумажек, но в них никто не разберется, шифр.

— Если вы слыхали, то и еще кто-то мог услыхать.

— Не, мам, никого не было, мы в кустах одни были.

— Одни, много вы знаете! Там могли быть микрофоны… Так они за этими бумажками охотятся… Зачем? Если зашифровано…Вот что, молчите, никому об этом ни слова.

— И дяде Коле?

— И ему.

— А почему? Он хороший.

— Он всего лишь охранник. У него допуска нет — такие секреты знать.

— А у папы есть?

— И у него нет, дед не имел права ему рассказывать. Боже, он знал!

— Что знал?!

— Он знал, что за ним следят, и потому папе рассказал, чтобы тот мог объяснить, кому надо, если случится что-нибудь…Ох, нет! — ей пришло в голову, что, не найдя материалов тот или те, что ищут их, могут приняться за свекра, чтобы заставить его выдать идею. Она содрогнулась.

— Мам, чего ты?!

— Ничего, ничего. — взяла себя в руки Алла. — Значит, давайте договоримся: мы ничего не знаем. Говорить эту фразу не нужно: сразу станет ясно, что, как раз-таки, знаем. Если кто-нибудь будет спрашивать про работу дедушки, говорите, что он генерал — и все. Умеете сделать вид, что вы дурачки?

— Я не могу.

— Почему?

— Потому что я девочка и дурачком быть не могу. Я могу сделать вид, что я дурочка!

— Юлька, нашла время шутить! Знаешь, как я нервничаю?!

— Ну, мамочка, не сердись. Вот Лешка может увлечься и проболтаться.

— Ты чо?! Я дурак, что ли, тебе?! Мы когда в войну играем, я самый стойкий пленный всегда! Военная тайна!

— Ну, хорошо, хорошо! Не сердись на Юлю, она за тебя же опасается.

— Не нужно за меня опасаться!

— Хорошо, хорошо! Ну, и новости!

В этот момент Алле послышался какой-то звук за дверью. Она посмотрела на собак: те вскочили и, подняв шерсть на загривках, беззвучно скалили зубы на дверь. Алла приложила палец к губам, стараясь ступать неслышно, подошла к двери и рывком открыла ее.

За дверью, слегка наклонив голову, словно прислушиваясь к чему-то стоял Николай.

Он, явно, не ожидал, что дверь откроется, и вздрогнул, но уже в следующую секунду заулыбался, взяв себя в руки. Правда, перед улыбкой лицо его имело странное выражение — Алла не успела понять, какое.

— Николай, — сказала она удивленно, — вы не отдыхаете?

— Мы собирались поговорить, помните?

— Ах, да! Но если откровенно, я ужасно устала и собиралась вздремнуть.

— Но это важно. И я много времени не займу — пара минут, буквально.

— Хорошо, заходите.

— При детях неловко как-то…

— Дети пока сходят в мою комнату и принесут мне шаль, что-то я зябну.

— Вы не заболеваете?

— Нет, я всегда мерзну при сильной усталости. Так что вы хотели мне сказать?

— Я этих дурачков допросил — Зойку и Анатолия.

— Что вы говорите! Какой результат, что вы у них спросили?

— Прямо спросил, что это за разговор мы слыхали в подвале.

— И?

— Любовь они крутят.

— Но ведь они только вчера познакомились.

— Дык… я и спросил, как же так… только познакомились. Любовь с первого взгляда, вот как!

— Что это за любовь, при которой парень с любимой девушкой так грубо разговаривает?!

— Алла Сергеевна, да вы посмотрите на них! Ну, кто они такие есть — ни воспитания, ни культуры… Я склонен поверить.

— И оба говорят одно и то же?

— В том то и дело! Я их по отдельности допрашивал — одно и то же говорят.

— О каком деле Толик говорил? Про какие-то тысячи, про то, что Зойка завалить дело может…

— А, это ее подруга собирается квартиру купить, Зойка в деле, нужно, чтобы подруга не узнала — обидится, что ее же приятельница на ней нажиться хочет.

— Да, это совпадает.

— С чем совпадает?

— Она час назад приходила сюда.

— Зачем?

— Требовала ключ от кабинета.

— Зачем?

— Рассказала дикую историю о сберкнижке, которая на сохранении у Родиона Михайловича в сейфе лежит, а ей деньги срочно понадобились.

— И что вы?

Алла внимательно посмотрела на Николая: «Напрягся он, или мне показалось?» — подумала она.

Вслух она произнесла:

— Что значит — «что я»? Вы полагаете, я могу позволить ей ковыряться в чужом кабинете? Да и ключа у меня, все равно, нет.