Роман

Кровь хлынула из шеи трупа, заливая пол. Голова лежала рядом, и одна из рук вцепилась ей в волосы. Роман вытер топор полой тетушкиного халата и пошел по коридору. Татьяна двинулась за ним. Подойдя к двери комнаты Аксиньи, он осторожно открыл ее и вошел. Оставшаяся за порогом Татьяна стала трясти колокольчиком.

В комнате было темно, и раздавался равномерный храп.

Постояв немного и привыкнув к комнате, Роман разглядел Полю и Гашу, спящих на печке. Он осторожно приблизился к ним и держа за собой руку с топором, потряс их за плечи.

- Что? Что? - забормотали сонные женщины, поднимая головы.

- Встаньте, пожалуйста, надо помочь, - сказал Роман.

Охая и бормоча, женщины заворочались на печке.

- Быстрей! Тетушке плохо! - громче сказал Роман.

Женщины стали слезать с печки по небольшой приставной лесенке. На них были длинные ночные рубашки. Роман отодвинулся, пропуская их к двери, и как только они оказались впереди него, быстро ударил их топором по затылкам.

Женщины замерли на месте и мгновенье стояли, как каменные. Затем оказавшаяся слева Поля стала беззвучно валиться на пол, а Гаша, схватившись за голову, медленно повернулась к Роману, недоуменно проговорив:

- Ой, мамоньки...

Роман ударил топором и сбил ее с ног.

- Мамоньки... мамоньки... - повторяла Гаша и заворочалась в темноте.

Роман стал бить ее наугад и бил до тех пор, пока она не перестала шевелиться.

Потом он дваяады ударил по голове неподвижно лежащую ничком Полю. Все это время Татьяна стояла за дверью и трясла колокольчиком. Перешагнув через трупы, Роман вышел к ней в коридор и притворил за собой дверь.

Татьяна опустила руку с колокольчиком. Они посмотрели в глаза друг Другу

- Ты должна быть всегда рядом, - сказал он.

- Я буду всегда рядом, - ответила она и осторожно стерла с его щеки несколько капель крови и желтовато-розовый кусочек мозгового вещества. Рядом с комнатой Аксиньи была буфетная. Роман осторожно открыл дверь и вошел, сделав знак Татьяне. Оставшись за дверью, она тряхнула колокольчиком.

В буфетной было светлей, чем в комнате Аксиньи, - шторы не задернули, и свет полной луны проникал внутрь.

На кушетке, у окна, между двумя громоздкими буфетами спал повар Никита.

Он лежал на спине, укрывшись до подбородка узким лоскутным одеялом и скрестив поверх одеяла на груди свои костлявые руки.

Освещенное луной лицо было спокойно.

Роман пошел к лежанке, поднимая топор, но проходя мимо правого буфета, задел стоящий с краю подсвечник.

Подсвечник громко упал и покатился по полу.

Никита глубоко вздохнул и, разлепив губы, пробормотал:

- Под... березовое...

Роман осторожно переступил через подсвечник и на цыпочках приблизился к изголовью кушетки.

Повар спал.

Роман, не спеша, примерился и с выдохом всадил топор ему в лоб. Скрещенные руки Никиты слабо дернулись, пальцы задвигались. Отсеченная верхняя часть черепа упала за изголовье кушетки, обнаженный мозг в голове повара блестел под лунным светом, лицо оставалось неподвижным.

Роман вытер топор одеялом и вышел из комнаты.

Татьяна ждала его с колокольчиком в руке.

- Иди за мной, - сказал он и двинулся по коридору

Она пошла следом.

Миновав опустевшую кухню, они дошли до двери, выходящей во двор.

- Нам нужна свеча, - сказал Роман, - Возьми на кухне свечу и спички.

Татьяна зашла на кухню и вскоре вышла со свечой и спичками. Роман открыл дверь, они спустились по трем деревянным ступенькам и оказались во дворе.

Здесь было прохладно, и все хорошо освещалось луной. Впереди стояли хлев, стойла, кладовые. Прямо за ними был сенной сарай. Роман пошел влево, Татьяна пошла за ним.

Они обошли стойла и приблизились к сенному сараю.

- Зажги свечу, - тихо сказал Роман. Татьяна зажгла свечу Роман подошел к лестнице, приставленной к сараю, и повернулся к Татьяне.

- Дай мне свечу, - сказал он. Она передала ему зажженную свечу.

- Стой здесь и звони, - сказал он и полез по лестнице, держа в левой руке свечу, а в правой топор.

Татьяна затрясла колокольчиком.

Роман поднялся до последнего венца сарая и посветил внутрь свечой. Почти до самой крыши сарай был заполнен сеном.

Справа на широкой подстилке спали шесть парней в кумачовых рубахах. Слева, прямо на сене, накрывшись тулупом спал конюх Куницына Гаврила.

Роман осторожно перелез с лестницы на сеновал. Сено зашуршало под ногами.

Он подошел к Гавриле, посветил свечой.

Потом примерился, и ударил два раза топором по голове. Гаврила захрипел и заворочался. Роман ударил еще два раза, и Гаврила затих. Роман подошел к остальным.