Роман

Алла вспомнила свою яхтсменскую юность и связала полосы между собой прочными узлами, подивившись, что до сих пор помнит, как это делается. Из двух наволочек она сделала что-то, вроде люльки с отверстиями для лап, и привязала ее к веревке.

Затем нужно было одеться, для чего Лешка в одних носках сходил в комнату — принес одежду себе и Юле, а Алле приволок брюки и свитер отца.

Они оделись, Алла открыла окно.

Ветер ворвался в комнату, заполнил ее свежим воздухом, пахнущим морем и мокрым садом. После нескольких дней затворничества воздух показался им таким сладким, что они уже без всяких сомнений принялись за осуществление своего опасного плана.

Вот Лешка вылез на ветку старой груши, качающуюся всего в пяти-десяти сантиметрах от окна. Вот он пополз по ней к стволу, обхватил ствол руками, сел на ветке. Оглядевшись, он нашел удобную ветку, расположенную ниже, с нее перебрался еще ниже, по дороге сорвал грушу и уже через минуту стоял на земле под окном, грызя свою добычу.

Алла и Юлька посадили Ральфа в «люльку», с трудом подняли пса над подоконником. Другой конец веревки они еще раньше привязали к ножке чугунной ванны. Оставалось только надеяться, что веревка выдержит вес здоровенного пса.

Рекс внимательно следил за их манипуляциями, и заволновался, когда они, перевесившись через окно стали потихоньку спускать Ральфа, стараясь не ударить его о стену дома. Ральф висел спокойно, лишь тихое поскуливание выдавало его страх.

Сколько времени продолжался этот спуск, они не знали. Но вот пес стоит на земле, а Лешка помогает вылезти ему из «люльки».

Алла и Юлька опустились на пол под окном, не в силах стоять на трясущихся ногах. Вдруг Рекс, коротко гавкнув, вспрыгнул на подоконник через их головы, а с подоконника ступил на грушевую ветку.

Забыв об усталости, Алла и Юлька вскочили, чтобы его задержать. Но пес уже шел осторожно по толстой ветке к стволу дерева, затем он перепрыгнул ниже, и так, прыгая с ветки на ветку, он самостоятельно спустился на землю, а люди смотрели на его спуск, разинув рты, не в силах что-либо сказать.

Первым очнулся Лешка и стал гладить пса, а тот уворачивался от несвоевременных ласк, все старался посмотреть на окно, в котором маячили лица Аллы и Юли.

— Ну, дочь, давай, ты первая, а уж потом я, — сказала Алла.

Юлька осторожно вылезла на подоконник, схватила руками ветку, на мгновение повисла над землей — Алла зажмурилась — и тут же, подтянувшись, оседлала пружинящую опору. Она спускалась так же как и Лешка, но немного дольше: она с детства боялась высоты.

Алла думала, что не доживет до того момента, когда дочь окажется на земле, но этот момент все-таки наступил, вот уже дети стоят рядом и показывают ей знаками, что пора и ей выбраться на волю.

Алла старательно упрятала веревку в стенной шкаф, ликвидировала все следы своего «рукоделия» и вылезла на подоконник.

Ветка была рядом, но ухватить ее Алле долго не удавалось. Наконец, она сжала всю свою волю в кулак, и проклятая ветка-спасительница была поймана. Перебирая руками, Алла потихоньку опускалась на нее, в душе молясь, чтобы ветка не сломалась под ее тяжестью и чтобы она не грохнулась на землю на глазах у детей.

Алла ползла, зажмурившись, ветка качалась, пружинила под нею, несколько раз ей казалось, что она слышит треск ломающегося дерева, тогда она замирала и лежала, стараясь унять бешеный стук сердца.

Наконец, голова ее уперлась в ствол, и, полежав еще минуту, Алла, села на ветке, перевела дух.

Дальнейший спуск был несложным, но в последний момент силы оставили беглянку — Алла рухнула с дерева, обдирая ладони о шершавую кору.

Дети и собаки подскочили к ней. Псы стали вылизывать ей лицо и руки, а дети, молча плакали и обнимали сидящую на мокрой траве мать.

Кое— как она поднялась и заставила себя идти, хотя ноги подкашивались, во всем теле была слабость, а сердце было готово выпрыгнуть из груди.

Беглецы гуськом пошли вдоль дома. Впереди Алла велела идти Ральфу, за ним шли дети, а она с Рексом прикрывали тыл.

Задачей их было пройти к главным воротам, незаметно выскользнуть в них и добежать до дома, где жил участковый — майор Сорокин, — крепкий сорокалетний мужик, хитрый и языкатый, но отличный служака.

Сад был мокрым, и они изрядно вымокли, пробираясь через самые заросшие его участки. Дети дрожали и стучали зубами. Алла с тревогой подумала, что они могут простудиться.

Они уже были у ворот, когда двери дома распахнулись и из них выскочил человек. Он побежал по аллее, но вдруг упал и больше не двигался.

Ни Алла, ни дети не рассмотрели, кто это был.

Они выскочили в незапертую калитку и побежали к дому Сорокина.

Через полчаса Алла и дети сидели в теплой кухне, а жена Сорокина хлопотала над ними. Все семейство было переодето в сухую одежду: у Сорокиных было трое сыновей-подростков, и штанов-маек-свитеров в доме было достаточно. Алла блаженствовала в необъятном байковом халате хозяйки — дамы весьма дородной — который она чуть не вдвое обернула вокруг себя.