Роман

Роман закрыл лицо рукой и потёр ещё не привыкшие к огню глаза. “Как он смотрел на меня, какое у него было лицо… И глаза словно посветлели вмиг. Как он вскрикнул… Несчастный, бедный старик. Он испугался, он лучше меня понимал, во что мы играем. По его воле мы сыграли в смерть…”

– Смерть, – произнёс Роман и вдруг улыбнулся и повторил почти что с радостью: – Смерть!

Он встал, набросил на плечи халат и, подойдя к окну, отворил его пошире. Залитый луной сад лежал перед ним. Стояла душная июльская ночь, ни один лист не шевелился, и лишь цикады оживляли ночной пейзаж.

– Я выиграл, – произнёс Роман и улыбнулся в темноте.

Ему вдруг стало удивительно легко и даже весело от мысли, что он обыграл смерть, обыграл благодаря вере в свою любовь к Татьяне. Образ любимой живо встал в воображении, и все сожаления о случившемся тут же отступили, растаяли, словно туман. Роман всем своим существом понял, что ничто и никто не в силах помешать ему любить эту чудесную девушку – ни смерть, ни её отец; он понял и почувствовал, что вчерашние игры со смертью только укрепили его любовь, а все дальнейшие испытания укрепят её ещё больше.

Он поставил свечу на конторку, открыл дневник и записал:

“Всё случившееся вчера со мной настолько невероятно, что теперь нет нужды подробно описывать всё это. В доме любимого мною человека я был на волос от смерти, пошёл на это добровольно и ничуть о том не жалею. Я люблю её и ничего не боюсь, сегодня же я напишу ей об этом. Она чудесная, несравненная, она подобна сошедшему с небес ангелу, ангелу, которого я люблю всей душой, которому я предан всем сердцем”.

Закрыв тетрадь и задув свечу, он лёг спать.

Однако сон долго не приходил, Роман лежал с открытыми глазами, радуясь и переживая, и заснул только на рассвете…

Проснулся он, когда стрелки часов показывали без четверти двенадцать. Накинув халат и умывшись из большого голубого кувшина, он достал из конторки лист бумаги и написал следующее:

Татьяна Александровна!

Умоляю Вас, всем сердцем умоляю, простить меня за вчерашнее происшествие в Вашем доме, причиною которого был я и только я. Я нисколько не помышлял рассердить или обидеть Адама Ильича, я пришёл в Ваш дом с миром и страстным желанием видеть Вас, говорить с Вами, быть подле Вас, сказать Вам то, что не успел сказать и о чём теперь пишу Вам. Татьяна Александровна, я люблю Вас. Я пишу эти слова искренно, от всего сердца и готов повторить их, стоя перед Вами на коленях. Ваш отчим, добрейший и честнейший человек, любящий Вас такой трогательной отцовской любовью, на которую способны только чистые, честные и великодушные люди, Ваш отчим, которого я тоже полюбил, предложил мне испытать судьбу самым решительным способом. Я испытал свою судьбу, хоть по здравому смыслу должен был остановить Адама Ильича в его безрассудном и почти детском стремлении “сберечь” Вас от меня. Но я испытал, и выдержал это, и теперь повторяю Вам, бесценная и единственная моя: Я люблю Вас! Я готов на любые испытания во имя Ваше, ничего и никто меня не остановит!

Любящий Вас

Роман Воспенников.

Перечитав письмо и оставшись им довольным, Роман запечатал его в конверт, стремительно переоделся и спустился вниз.

В доме было пусто.

Он прошёл на террасу и увидел, что его место за столом сервировано, а возле тарелки лежит небольшая записка.

“Ромушка, с добрым утром! Мы у Красновских, завтракай и присоединяйся”, – было выведено изящным тётушкиным почерком.

Роман сел за стол. Аксинья принесла ему кофе с гренками, холодную телятину и кусок пирога с земляникой. Быстро выпив кофе и не притронувшись к остальному, он позвал кухарку и попросил, чтобы она привела своего двенадцатилетнего сынишку Егорку. Егорка вскоре появился, и Роман, дав ему денег на леденцы, отправил его с письмом к Татьяне Александровне, строго-настрого наказав передать письмо только лично ей.