Роман без последней страницы

Еще до войны муртукский леспромхоз арендовал у колхоза лес у реки. Леспромхозовская контора находилась в центре села в двухэтажном доме, на втором этаже. Деревья валили в десяти километрах на левой стороне реки Колбы, на правой стояла деревня с тем же названием.

Лес заготавливали круглый год: зимой и летом. Ушедших на фронт мужчин сменили женщины-лесорубы. Вальщицы поодиночке работали топорами и лучковыми пилами[13]. Сучки рубили девки и двенадцатилетние пацаны. Хлысты[14] кряжевали[15] и на лошадях свозили к берегу Маны. Весной после ледохода сплавляли бревна вниз по реке.

Десятикилометровую ледяную дорогу от леса до реки поделили на десять частей, каждую из которых обхаживал один человек. Десять девок и пацанов ходили по дороге и срубали топором ледяные бугры, чтобы сани, груженные бревнами, ровно катились. Каждому отвели один километр: туда и обратно. За день получалось пять-шесть концов. Срубит бугорок, подцепит на лопату – и выкинет подальше к деревьям. Потом дальше пойдет.

Такую работу на дороге выпросила Мария Саввична для Маньки. Вернувшись из конторы домой, дала ей рукавицы, топор, лопату и повела по лежневочке[16], а за селом – по накатанной неровной дороге. В темноте на каждом километре работали пацан или девка, и у них тоже были топоры и лопаты. Ее километр оказался десятым: от сломанной березы до лесосеки. Пока шли, совсем рассвело.

Тетка сама показала ей, как нужно рубить. Манечка быстро приноровилась и при ней отколола несколько бугорков льда.

– Домой вернешься той же дорогой. Если возчик какой на сани возьмет – доедешь. Не возьмет – пешком приходи. – Мария Саввична вынула из-за пазухи свернутую тряпку и запихнула Маньке под телогрейку. – Здесь – драники. Как солнце поднимется – костер разожжешь. Девки с парнями на обед собираются у пятого километра. Тебе туда не поспеть, далеко.

Тетка потопала в село, и, когда скрылась за поворотом, Манечка подумала, что придется обойтись без костра. Спичек-то не было…

Она сняла рукавицы и приложила ладони к лицу. Потом набрала снега и натерла им сначала одну, а потом другую щеку.

Из лесу вышел конь, запряженный в сани с широким ходом[17], груженные бревнами. Впереди сидел однорукий мужик лет сорока. Проезжая мимо нее, он спросил:

– Не замерзла?

Манька помотала в ответ головой.

– Меня Проней зовут, – представился он.

– А меня – Манькой.

– Стало быть – Маша. Мария. – По мере того, как удалялся, он все больше поворачивался в ее сторону и говорил громче. Потом крикнул: – Новенькая?!

– Первый день! – крикнула она и пошла вслед за санями, высматривая на дороге крупные ледовые бугорки. Наклонится, срубит, откинет лопатой в сторону и опять смотрит, где бугорок.

Мимо проехали еще одни сани. Возница, мелкий подросток, даже не обернулся и ничего не сказал. А Манька все кланялась и кланялась бугоркам. Дошла до конца участка, развернулась – и обратно. До обеда Проня обернулся три раза. Она – всего два, но сил совсем не осталось.

– На других участках уже обедают. Бросай работу, костер разжигай!

– Спичек нет, – сказала она.

– Тогда садись на сани, на квартал[18] повезу, с лесорубками пообедаешь.

– Обратно груженый поедешь?

– Груженый.

– Я лучше здесь.

– Тогда держи, – он что-то кинул, и она инстинктивно поймала. – Спички…

Проня уехал. Манька отложила лопату, взяла топор и пошла в лес рубить ветки. Притащила. Согнула тоненькую березку и тюкнула топором в сгиб. Деревце хрястнуло и сломалось. Вытоптала у дороги местечко, скинула ветки и подсунула под них срубленный ствол. Для розжига надрала бересты. Села на корточки и чиркнула спичкой. Дождавшись, пока займется огонь, подсунула бересту к веткам, опустилась на колени и подула с разных сторон. Костер разгорелся.

Она достала драники и нанизала на длинный пруток. Когда подпеклись, сняла и съела их в три минуты. Погрелась, сдвинула прогоревший ствол и подкинула в огонь веток. От еды и тепла обветренные щеки заполыхали.

Посмотрела – неподалеку рябина. Вся красная, листьев нет, одни ягоды. Добралась до нее по снегу, веток наломала, вернулась к костру. Надрала с веток ягод, пригоршню сунула в рот. Так она во рту вяжет, а когда мороженая – сильно хорошая.

Когда груженый Проня ехал с делянки, Манька уже работала и от костра ушла далеко. Нагнется, срубит бугорок – отбросит. Нагнется, срубит – отбросит.

Дотемна обернулась несколько раз. А когда вальщики на груженых санях проехали мимо, постеснялась к ним попроситься. Домой пришла поздно. Тетка все глаза в окно проглядела.

Манечка села на лавку, и у нее не было сил стащить с себя валенки.

Глава 33 День разочарований

– Электрошокер стреляющий… – Дайнека набирала на клавиатуре слова и сама себе вслух диктовала: – Нет… Лучше – электрошокер дистанционный.

Нажала на «энтер» и просмотрела первые результаты. Интернет предлагал сорок тысяч ответов.

– Посмотрим картинки, – она кликнула по слову «картинки», и на мониторе отобразилось множество черных палок с петлями для руки. – Попробуем видео…