Роман для нежных женских душ. Часть вторая

– Извини, дорогой, что пришлось отвлечься – сияя любезнейшей улыбкой, обратился хозяин к своему посетителю, когда водитель вышел – сам понимаешь, им милость делаешь, а они тебе сразу на голову садятся. Народ совсем совесть потерял, доброту не ценит! Столько людей каждый день приходит, все просят «дай работу, дай работу», все хотят ко мне устроиться – Воздел руки вверх, призывая небесные силы в свидетели – Конечно, я их понимаю, почему нет? У меня фирма солидная, репутацию имеем, не то что эти м и, которые деньги получают, клянутся груз в срок доставить, а потом заявляют заказчику, что груз пропал. – Он сокрушенно покачал головой, словно отказываясь верить сказанному. Искоса метнул взгляд на своего собеседника, проверяя его реакцию. – Какие люди бывают нечестные, а? Как поступают! Я даже поверить не могу! Клиент едет на указанный адрес, а там пусто – никакого офиса нет. Вот, даже по телевизору людей предупреждают…

Словно очнувшись от дремоты, толстый заказчик медленно перевел взгляд на велеречивого хозяина. Справедливо рассудив, что он уже достаточно осведомлен о милосердном и справедливом владельце компании, равно как и о ленивых и неблагодарных работниках и подлых конкурентах, потенциальный клиент решил перейти к делу, небрежно поинтересовавшись расценками. Последовавший затем красочный и артистичный восточный торг заслуживает отдельного описания, которым, впрочем, мы не станем утомлять читателя…

Пошатываясь и прикрывая рукой глаза от яркого дневного света, дальнобойщик вышел из конторы. Хотя какой он, по правде говоря, дальнобойщик… Дома, в горах он, как мог, справлялся с разбитым, но еще фырчащим трактором, а здесь, на чужбине, он даже и не пытался освоить ни управление этим громоздким чудищем, ни правила перевозок. Как осваивать, если по-русски понимал плохо, а уж говорить или писать…

Тем не менее, звук стертых тормозных колодок он слышал отчетливо и собирался сказать об этом хозяину, но разговора не получилось. Самому себе признался, что побоялся не столько хозяйского гнева, сколько угрозы увольнения. Какое, к дьяволу, увольнение, когда еще не заработал и половины тех денег, без которых лучше не возвращаться. Сыну свадьбу справить, долг свояку отдать, да и дочь невеста уже, им с женой золота прикупить надо, а то обижаться начали, говорят, как перед родней, на людях показаться…Белая грязная собака обогнала Шаика, стараясь держаться от него на безопасном расстоянии. Едой от этого человека не пахло, а опасность получить пинок она почувствовала отчетливо.

Уже в кабине фуры Шаик вспомнил, что не проверил бортовые крепления, горкой насыпанная щебенка была сверху прикрыта, но борта с трудом сдерживали стихию рвущейся наружу колышущейся массы. Вылезать из машины, однако, не стал. Ноги сковала свинцовая усталость, мыслей никаких не было, тупое безразличие охватило все его существо. Повернул в замке ключ зажигания, рванул на себя ручку коробки передач и мощная фура с надсадным ревом выскочила из раздвинувшихся ворот.

* * *

Долгий весенний день клонился к закату и часа через полтора начало темнеть. Машин на привычной трассе было немного, дорогу недавно отремонтировали и она плавно струилась под колесами, коварно соблазняя водителей прибавлять скорость. Шаик непрестанно зевал, отгоняя наползавшую, как болотный туман, сонливость. Перед выездом с базы знакомая сердобольная учетчица насыпала ему леденцов, твердых, как прибрежная галька, сверху положила кислых зеленых яблок. Шаик кивком поблагодарил, но кулек не взял. Какой уважающий себя кавказец будет есть на ходу, да еще незрелые, вязкие на вкус подмосковные фрукты?

Зевнув до хруста, потянулся, прибавил звук отчаянно хрипевшего радио, поискал какую-нибудь музыку повеселее. Внутри что-то негромко щелкнуло и радио умолкло. В раздражении он ударил кулаком по щитку, подергал свисающие провода. Все было напрасно. Выругался, но как-то вяло, без облегчения. В кабине повисла тишина. Поскорей, поскорей бы доехать до места, разгрузиться и спать, спать, спать… Сдерживая зевоту, напряженно вглядывался в отчего-то странно пританцовывающую дорогу. Уже плохо соображая, что происходит, попытался резко объехать почему-то выскочивший на дорогу указатель и прибавил газу.

Колышущаяся масса щебенки дождалась своего часа и с оглушающим шумом рухнула вниз, когда фура, не снижая скорости («Давай, давай – почти лежа на руле и отчаянно борясь со сном, подбадривал себя Шаик одним из немногих знакомых ему русских слов) вырулила на основную дорогу, перегородив путь мчавшимся автомобилям. В долю секунды испарилась липкая дремота, все тело пронзила нестерпимая судорога. Оттолкнув от себя руль, Шаик выскочил из кабины и, зажав голову руками, бросился в придорожный кустарник. Клаксон фуры заклинило, и брошенная машина выла как живое существо, оповещая о случившейся трагедии…