Роман галицкий. Русский король

Слёзы текли у неё по лицу, но вслух голосить она боялась - мало ли что. Больше всего Забава Захарьевна боялась не за себя - чуяло её сердце, что погиб боярин Исаакий. А ведь во Владимире оставалась у него единственная дочь, Анна. Овдовев, боярыня вернулась к брату и всю нерастраченную любовь перенесла на братаницу. Анна росла сиротой - мать её умерла, когда девочке не было и пяти лет. Боярин Исаакий женился было вторично, но вторая жена вскорости померла, и он решил не пытать судьбы в третий раз. Что-то будет с нею теперь, когда оставалась она одна-одинёшенька на белом свете и ещё не ведает, что не воротится на Святки домой любимый батюшка?

Странная это была страна. Заледеневшие реки извивались между холмов и косогоров, поросших дремучим бором, где на каждой вековой сосне бородами до земли свисали всклокоченные серые лишайники. Иногда боры расступались, открывая глазу серые мутные глаза покрытых льдом озёр. Кое-где в лесах были расчищены поляны - здесь летом сеяли жито и овощ.

Человечьих следов долго не было видно, и полоняники не поверили своим глазам, когда, поднявшись на очередной крутобокий холм, оказались в самом сердце ятвяжского посёлка.

Частокол из толстых, кое-как ошкуренных брёвен вырос перед ними неожиданно. На полтора человеческих роста возносились заострённые верхушки над сугробами. Несколько рябинок и берёзок стояло по обе стороны тына - летом их листва хорошо укрывала частокол - в десяти шагах не различишь.

Толстые ворота были распахнуты настежь. За ними обнаружился посёлок - в беспорядке, как кому понравилось, теснились длинные приземистые строения под низко нависшими соломенными крышами. Из приоткрытых дверей тянули к небу дымы. Конюшни и скотницы отличались от людского жилья тем, что над крышами не поднимались струйки дыма.

В головах обоза ехали несколько воевод. Одного из них сразу облепили женщины и ребятишки. Какой-то шустрый паренёк, в меховой безрукавке поверх рубашонки, ящерицей вскарабкался к нему на колени, обхватил за пояс. Воевода весело поздоровался с мальчишкой, назвал его сыном - ятвяжское наречие было немного близко с волынским, как-никак действительно были соседями, - и спустил наземь, велев бежать домой.

Полон и обоз тем временем загнали внутрь. Измученные переходом люди попадали в снег, но их тотчас подняли и велели разгружать возы. Обитатели поселения сгрудились около - трогали меха, развязывая мешки, погружали руки в зерно, рылись в сундуках, щупали бабки коней и вымени коров. Оружия среди захваченного добра не было - почти все его разобрали ятвяжские воины. Двое мужиков покрепче стащили с воза свинью и поволокли её на зады. Свинья визжала и брыкалась связанными ногами, но её визг быстро оборвался под ударом ножа. Вторым закололи быка, и делёж добычи проходил одновременно с разделкой туш для пира.

Почти половину возов оставили целыми - то была доля остальных дружин, участвовавших в набеге. Не спешиваясь, воеводы стали делить полон.

Боярыня Забава, всё ещё цепляясь за Милку, встрепенулась, когда на них наехал конём тот воевода, что только что обнимал малолетнего сына. Рядом с ним в седле развалился молодой вой, который тогда и привёз её, брошенную поперёк седла. Наклонившись к воеводе, он что-то горячо говорил, показывая на Милку.

- Добже, - наконец кивнул старший.

Молодой вой оскалился в улыбке и потянулся с седла к Милке. Оцепенев, девушка смотрела, как к ней тянется чужая рука.

- Ой, лишенько! Ой, да что это деется-то? - заголосила боярыня Забава, успевшая привязаться к холопке за время плена. - Ой, да чего ж я одна-то буду делать?

Она вцепилась было в Милкин кожушок, и парень замахнулся, отгоняя старуху плетью, но Милка вдруг бросилась к ним и заслонила Забаву Захарьевну собой. Это неожиданно остановило ятвяга.

- Матка твоё? - прищурясь, указал он глазами на боярыню.

- М-матка, - кивнула Милка.

Ятвяг проворчал что-то нелестное для боярыни Забавы и властно взял Милку за руку. Только что сообразив, что чудом избежала смерти, боярыня заскулила:

- Ой, бедная я, горемычная… Да что же такое деется?

Милка обернулась - и в этот миг ятвяг подхватил её, сажая на коня перед собой. И прежде чем девушка опомнилась, поцеловал, щекоча жёсткими усами.

* * *

В длинном тёмном доме до поздней ночи продолжался пир.

Дом был широк и длинен. В середине, где были главные двери, были устроены просторные сени. Там горел единственный на весь дом очаг. Справа и слева жилые горницы с маленькими, затянутыми бычьими пузырями волоконными окошками. Пол земляной, устланный камышом и рогожами, потолка не было над головами людей перекрещивались балки, к которым подвешивались пучки трав, запасы копчёного мяса и рыбы и груботканые полотна, отделявшие ложа семейных пар.