Роман галицкий. Русский король

Но решать надо было. Кияне были наслышаны о крутом нраве Романа. Коли порешат они пощадить Рюрика, то не сотворят ли хуже? Озлившись, нарочно казнит Роман бывшего тестя. Да и не в обычае просто так отпускать пленников. Всеволод вон Глеба рязанского в порубе до смерти уморил, а дядьёв своих Ростиславичей ослепил.

- Постриги его, княже, - начали раздаваться голоса. - Постриги…

Многие молчали, а иные высказывались в защиту Рюрика. Но от этих Роман только отмахнулся.

- Решена судьба твоя, княже, - обратился он к Рюрику. - Готовься принять мнихский чин ты сам, жена твоя и дочь. Всё семя твоё за тебя ответ держать будет.

Анна Юрьевна вскрикнула и повисла на муже, теряя сознание. Предслава завизжала. Рюрик с белым лицом, зарычав, вдруг бросился на Романа, но дюжие гридни повисли на его плечах, силой поставили на колени.

- Пёс поганый, - прохрипел, корчась в их руках, киевский князь. - Попомнишь ещё Рюрика! Кровавыми слезами умоешься! Будь проклят ты! Проклят! Проклят!

3

Недолго дали Рюрику побыть с женой и дочерью. В тот же день всех троих отвезли в разные монастыри, дали день переждать и на следующее утро наскоро совершили постриг. Рюрик до последнего изрыгал хулу и проклятия, да такие, что игумен Михайловского монастыря был вынужден наложить на нового монаха епитимью. Анна Юрьевна приняла свою судьбу молча. Она словно окаменела и с того часа, как вывели их на двор и положили в простые сани, до того мига, пока новоиспечённую монахиню не отвели в её келью, не проронила ни слова. Зато Предслава упиралась, визжала и вырывалась так, что её пришлось сперва трём мужикам силком выволакивать из кельи, а потом связать и поставить на колени, заткнув рот тряпицей. Голову ей держали двое отроков, они же после отнесли на руках извивающуюся в путах молодую женщину и, как мешок, бросили в келью.

Роман не пожелал проститься с бывшей женой. Он даже не спросил, в какой её отвезли монастырь. Иные заботы одолели его. Наскоро уладив свои дела и поставив над киянами снова Ингваря Ярославича луцкого, он поспешил в Галич, прихватив с собой обоих сыновей Рюрика, Ростислава и Владимира, и жену Ростиславову, Верхуславу, не пожелавшую разлучиться с мужем. Ни Рюрику, ни его жене ничего о сыновьях не сказали - зачем монахам знать о мирских заботах?

В Галиче его встречал колокольный звон. Не так давно, при конце княжения Владимира Ярославича, водрузили на колокольню Успенского собора колокола, и их праздничный перезвон радостно разносился над Галичем. Толпы народа выбегали приветствовать своего князя. Бояре стояли в воротах своих теремов, кланяясь и улыбаясь, - кто радостно, кто вымученно. Роман ехал впереди, красуясь на вороном коне, - его серый в яблоках любимец остарел и был отправлен этим летом в табуны. Князь улыбался, махал толпе рукой в персящатой рукавице. Ехавший рядом Ростислав Рюрикович сумрачно озирался по сторонам. Его брат Владимир чуть поотстал.

- Не горюй, княже, - улыбнулся ему Роман. - Не пленник ты, а гость мне!

- Над родителями гостя так не издеваются, - ответствовал молодой князь.

- Молоко с губ оботри прежде, чем меня учить, - беззлобно огрызнулся Роман. - У нас с твоим отцом старая вражда. Не я его, так он бы меня заживо извёл. А с тобой мы не ссорились.

Ему хотелось расположить к себе Ростислава, чтобы он стал его помощником и верным подручником в деле объединения Руси. Ещё не поздно было повернуть всё в лучшую сторону. Роман предчувствовал перемены, и его распирала радость от того, что он им причиной.

Но и ещё одна радость томила его, и он, забыв княжье достоинство, едва не вырвался намётом вперёд, когда, въезжая в распахнутые ворота, увидел на крыльце княжьего белокаменного дворца Анну с сыном на руках. Подле стоял верный Андрей, совсем освоившийся со званием дворского, и остававшийся наместником Заслав Сбыгневич. Они поклонились, когда Роман легко взбежал по ступеням и принял из рук жены сына. Данилка подрос, стал тяжёлым. Он не сразу признал отца, захныкал, но потом опомнился и радостно вцепился ему в бороду обеими ручонками.

- Ух ты! - Роман помотал головой, по одному отцепляя от бороды пальчики сына. - Вырос-то как!

- Тебя всё вспоминал, - улыбнулась Анна. - Каждый вечер: «Тятя! Тятя!»

- Тятя, - повторил ребёнок.

- Да, тятька твой, Данил! - Роман удерживал сына одной рукой, а другой привлёк к себе Анну: - А ты ждала ли?

Она ткнулась ему в грудь, прижалась лицом к волчьему меху опашеня:

- Ждала…

- Недолго тебе ждать осталось, Аннушка, - промолвил Роман, целуя жену в макушку. - Ушла Предслава в монастырь. Теперь нам ничто не помешает…

* * *