Роман-газета для юношества, 1989, №3-4

— Да-да, я все понял. Сегодняшним, вечерним?.. Но билет… Уже заказан? Есть. Да-да, понял… Собираюсь. — И повесил трубку.

— Кончился мой отдых, родные мои. Поезд через два часа. Сбор!

А что собирать-то? У отца специальный чемодан. Все там давным-давно сложено: чистое белье, носки, платки, бритвенный прибор. Мама с бабушкой стали готовить бутерброды в дорогу, а отец сказал Володе:

— Поговорим, сын. Садись. — Отец задымил папиросой. — Понимаешь, всякое может случиться.

— Что значит — всякое?

— Да кто его знает… Я ведь — военный человек. Так вот, первое: будь внимательным к маме, бабушке. Береги их, заботься о них.

— Хорошо, отец.

— Второе: думаю, будет большой бой с фашистами. Готовься! Лучше учи немецкий язык — это пригодится. И последнее: будь мужественным. Бейся до конца, до последней минуты верь в победу! И — пускай хоть смерть, но не склоняйся перед врагом.

— Хорошо, отец. — Голос Володи дрогнул.

Они обнялись. Отец стиснул его до боли. С улицы донесся сигнал автомобиля: это за отцом.

Знал бы Володя, что в этот момент они прощаются навсегда.

— Пионеры, вот и подходит к концу учебный год. Дорогие мои мальчишки и девчонки! — Зоя поправила прядку волос. Глаза ее блестели, видно, волнуется, — Вы не представляете, какое важное и торжественное событие вот-вот произойдет в вашей жизни.

— Какое же? — нетерпеливо спросил Герка.

— Сегодня последний пионерский сбор, — сказала Зоя. — и сегодня я еще могу сказать вам: «Дети!..»

— Мы слушаем вас, тетя Зоя, — пробурчал Герка.

Все заулыбались, задвигались. Хрюкнул Шурик Бобер.

— Да-да. Дети! — воскликнула Зоя. — Сегодня вы еще мальчики и девочки, но пройдет совсем немного времени, вы получите комсомольские билеты и минуете незримую черту. Вы оставите позади удивительную и прекрасную страну, имя которой — Детство, и очутитесь в не менее прекрасной стране, имя которой — Юность. Прощай, детство, прощай, красный галстук!

Дверь вдруг раскрылась, и на пороге класса показалась Лена.

Бледная, тоненькая, она радостно и смущенно улыбалась:

— Вот и я.

Лена осмотрелась и удивленно подняла брови: ее место было занято Ниной. Их взгляды встретились. Герка вдруг поднялся из-за парты, схватил Лену за руку и потянул за собой. Шурик присвистнул, все заерзали на своих партах: вот это да!

— Тихо, ребята, тихо, — Зоя постучала карандашом по столу и сказала Коркину: — Жорик, веди сбор.

— Пионеры! Сегодня мы… — голос у Жорика был густой и торжественный, — …сегодня мы рассмотрим вопрос: все ли пионеры седьмого «б» класса достойны быть рекомендованы в комсомол.

— Все достойны, чего там, — сказал Герка.

В классе стало шумно. Хлопали крышки парт. Кто-то смеялся.

— Внимание! — выкрикнула Зоя. — Коркин, в чем дело?

— Но это еще не все, — громко сказал Валька Сычев и пошел между партами к столу президиума. Его глаза горели, а короткие стриженные под «бобрик» волосы воинственно топорщились.

— Глядите, записочка зашифрованная. Жека ее кинул Володьке, а я перехватил.

Валька вынул из кармана разглаженную, наверно утюгом, записочку, которую Володя получил от Жеки: вот она куда девалась! Володя поднял руку, но Нина опередила его, мотнув головой, закидывая за спину косы, засмеялась, сказала:

— И никакой это не шифр. Это Жека азбукой морзе Володе писал. Оба они моряками и путешественниками стать собираются, вот и тренируются. Только и всего.

— Да дурачились мы просто, — сказал Володя.

— Дурачились? Ха-ха!

— Можно мне взглянуть? — громко попросил Герка.

Валька сунул Герке записку чуть ли не в нос. Тот посмотрел на бумажку, повертел, поглядел на свет, покачал головой и, скомкав, сунул в рот и начал жевать.

— Отдай назад! — Валька подбежал к Герке.

Тот, сожмурившись, проглотил записку. Валька остолбенел.

— А я с детства болею, — смиренно сказал Герка. — Мама рассказывает: раньше штукатурку ел. Отковырну и ем. Или бумажки. Неизлечимая болезнь.

Колька Рыбин захохотал, затопал ногами. Валька растерянно хлопал своими совиными глазами, подошел к парте, где сидела Лена, наклонился над ней и продолжил:

— Ты же дружила с ним? И вот! Лишь ты заболела, он стал вкручивать шарики другой девочке. Да он же весь морально разложенный, вот! Да-да!

— Негодяй, — четко и ясно произнесла Лена.

— Вот именно. Негодяй!

— Ты, Сыч, негодяй, — перебила Вальку Лена. — Мы как были с Володей друзья, так и остались. Отойди от парты.

— Ну, хорошо-о. Ну, мы еще посмотрим! — Валька не сдавался. Он повернулся к столу, за которым как статуя сидела Зоя и воскликнул: — Так вот, пионерка целует пионера: моральное разложение!

— Да Володя смелый, хороший мальчишка, — сказала Нина. — Потом… Я люблю его.

— Что-оо?! — воскликнула, будто очнувшись, Зоя.

— Ой! — пискнула Ира Неустроева. — Как здо-оро-во!

— Любовь у них! — захохотал Бобер. — Со смеху сдохну.

Выскочив из-за парты, Володя выбежал из класса.

Кто-то позвал его, он не остановился. Как все противно.

Он то шел, то бежал. Миновал Фондовую биржу, Зоологический музей, университет и спустился к Неве у сфинксов. Володя представил себе, что завтра во всей школе будут знать, что у него с Нинкой любовь.