Роман-газета для юношества, 1989, №3-4

…Какие бы ни случались сложные обстоятельства, шеф отделения тайной полевой полиции ГФП-16 Рольф все делал по раз установленному распорядку. Вот и сегодня был день отсылки отчета о деятельности отряда, и отчет уже был готов. Расстегнув ворот форменной куртки (какая жара!), Рольф пробежал глазами по листку бумаги: «…Мы по-прежнему находимся в районе города Г. Продолжаем очистку окрестных поселений от вражеских подрывных элементов и бандитов. За неделю ликвидировано 1308 человек. Расход патронов — 1686 штук. На днях была ликвидирована бандитская группа, в том числе — сегодня — Любовь Петровна Погодина, фанатичная большевичка, как мы полагаем, участница создания тайных складов оружия. К сожалению, даже допрос третьей категории строгости не привел к желаемому результату…»

Рольф аккуратно сложил бумагу, заклеил в конверт. Поднялся, застегнул пуговицы, взял свою трость-палку и взмахнул ею в воздухе: ах ты упрямый мальчишка! Быстро вышел из дома, махнул рукой: ко мне!

— Рой яма! Глубокий и широкий! — резко, отрывисто сказал он Володе.

— Яму? Зачем?

— Для твоей плохой дед и Любка. И для тебя, если не скажешь, что и куда возил Любка и трое мужиков в лес. Рой!

— А где они? Любка и дед?

— Копай яма!

Володя наклонился, и в глазах поплыли розовые круги, страшно болела голова. Это Рольф ударил его своей проклятой палкой и бил еще, когда он уже упал. Вся голова — в буграх и струпьях засохшей крови. Володя поднял лопату, длинный Вальтер, цепко взяв за плечо, повел за дом и показал: рой вот тут. Володя оглянулся кругом: вот броситься бы в лес. Но Вальтер, поправив на плече автомат, встал возле забора.

Вечерело. Над канавой роились комары, с пронзительными криками носились стрижи, вспарывали вечерний воздух острыми крыльями.

Все как было. То же небо, лес, запахи, крики птицы… И все так будет… Нет только деда Ивана, Любы… И скоро не будет его, Володи. Но как же так? Как?.. Володя рыл, отбрасывал в сторону остро пахнущую сырую землю, пот тек по его лицу. Как же так? Его не будет?

Солнце опустилось за лес. Пришел Рольф, измерил палкой яму: чуть больше метра. Кивнул: достаточно. Взглянул на Володю, тот отвернулся.

— Хорошо. Даю тебе еще одна ночь, — сказал Рольф. — Одна!

Вальтер повел Володю в сарай, открыл дверь и что было силы толкнул. Володя рухнул на сено в углу, подтянул к подбородку колени, зарылся головой в сено. Ему было холодно, бил озноб. Как холодно… Как пусто… Страшно.

Была глубокая ночь, когда он очнулся. Некоторое время он лежал неподвижно, глядел в затянутое колючей проволокой окошко: луна светит… — и вспомнил, как всем классом ходили смотреть фильм «Мы из Кронштадта». Разве забыть, как топили матросов и мальчишку-юнгу?

И вот — его последняя ночь. Володя сжался в комочек, стиснул веки: как быть?.. Он знает, где лежат винтовки, знает… всего двести штук… Да любой завод за день понаделает их тысячи!.. Вывернуться, схитрить? А уж потом?! Володя представил себе, как он рассказывает Рольфу о винтовках. Тот еще, наверно, похлопает его по плечу: молодец. И весь скривился от омерзения. Нет! Не будет этого.

«Мы шли под грохот канонады…» Тому юному барабанщику, который увидел врагов и, вскочив, стал бить в барабан, было тоже лет четырнадцать, а может, и меньше. Но ведь он мог просто спрятаться, «вывернуться, схитрить», как говорил Шурик. Погиб юный барабанщик, не схитрил, не вывернулся, потому-то и поют о нем песню… И все же?!

Страшно болела голова. Володя поднялся, побрел к окну, споткнулся и вдруг почувствовал, как невозможный, непреоборимый страх охватил все его существо. Он присел, зашарил руками. Его ладонь скользнула по холодному, твердому лицу. Люба? Он снова зашарил и ощупал ладонью другое лицо — дед Иван. Они их уже убили! Володя зажал рот рукой, чтоб не закричать. От ужаса дрожали ноги, и он прильнул к окну. Выглянул. Вдоль стены дома, ежась, шел часовой. Отогнув рукав шинели, он поглядел на часы, гулко зевнул и пошел за угол дома. Володя схватил руками колючую проволоку на окошке и начал дергать, тянуть ее что было силы. Проволока была новой, гибкой, разве порвешь ее руками?.. И все же, все же!

Володя заметался по сараю. Он ощупывал стены, встав на дрова, попытался поднять доски потолка, потом снова ринулся в один угол, в другой — хоть бы найти какую щелку; может, сделать подкоп? Володя начал расшвыривать сено, но тут же вспомнил, что и пол сарая был сложен из толстенных, плотно пригнанных друг к другу плах. Вот они. Он попытался отворотить одну, но это бесполезно: дед Иван делал все крепко, на совесть… И все же не все потеряно, надо биться до конца, до последнего мгновения. Так учил отец. Не сдаваться! Но что здесь можно сделать? И чувствовал: неотвратимо надвигается тот момент, когда распахнется дверь и войдет Рольф.