Роман императрицы, Екатерина II

Но как ни недостаточно, неполно и непоследовательно было сделано ею в этой области, царствование ее надо все-таки считать эпохой в истории национального развития в России. Своими указами, грамотами и всевозможными инструкциями, которые нагромождались одна на другую и издавались всегда как-то случайно, где вопросы гражданского и уголовного права, административного управления и судопроизводства смешивались все вместе, в одну кучу (как, например, в ее знаменитом "Учреждении об управлении губерний" 1775 года, а также в "Жалованной грамоте дворянству" и в "Городовом положении" 1775 года), Екатерина, несмотря на отсутствие "творческого ума", как она сама в том признавалась, сумела создать ту форму, в которую вылилась вся общественная и экономическая жизнь России и которая оказалась долговечной: русское государство пребывало в ней очень долго, вплоть до царствования Александра II. И в общем, в особенности, если сравнивать с тем, что было до Екатерины, ее законодательная деятельность является несомненным шагом вперед.

III.

Судебное ведомство. - Смелые преобразования. - Избирательный принцип. Смягчение наказаний. - Плети. - Екатерина в роли верховного судьи.

Что касается судебных реформ Екатерины, то многие из них были тоже не обоснованы, бесплодны и случайны, но другие пережили ее царствование, и на них, бесспорно, лежит отпечаток ее смелого и предприимчивого ума. Избирательный принцип, введенный в состав всех видов суда, право тяжущихся быть судимыми лишь равными себе по званию, - все это были нововведения Екатерины, вызвавшие в свое время большие споры, да и действительно очень спорные по существу, но оставшиеся в силе почти целое столетие, исчезнувшие лишь при учреждении суда присяжных в царствование императора Александра II. Среди современников Екатерины иностранец Мерсье де-ла-Ривьер говорит о судебных преобразованиях Екатерины восторженно; другой же русский по происхождению. Записки которого нам приходилось цитировать (Винский), отзывается о них несравненно строже. По его словам, единственное, к чему они привели, - это то, что вместо прежних 50 судей теперь на Руси их стало 326.

"Но грубый хлебопашец скоро почувствовал от сея перемены невыгоды, прибавляет Винский, - поелику вместо трех баранов в год должен возить их до пятнадцати в город".

Может быть, это различие в оценке происходило от рокового противоречия, оно бросилось в глаза и самой Екатерине, - между началами справедливости, к которым стремилась императрица, и их применением на практике, при котором встречалось так много "неправильности и бесчестности", как выражалась она.

Екатерина приложила также много стараний и к тому, чтобы ускорить безнадежно медлительное русское судопроизводство. В 1769 году московский купец Попов, измученный бесконечной судебной волокитой, воскликнул в отчаянии во время заседания суда: "Нет правосудия в государыне!" Когда Екатерине доложили об этом, она велела вычеркнуть дерзкие слова Попова, занесенные в протокол, но при этом приказала, чтобы дело его было окончено в кратчайший срок "дабы он видел, что есть правосудие".

Старания императрицы были, бесспорно, похвальны, но, к сожалению, приносили мало пользы. Административная машина России была слишком громадна, чтобы рука одного человека, даже такая энергичная, как рука Екатерины, могла ускорить ход ее тяжелых колес. Французские судохозяева, которые потерпели убытки при первой турецкой войне, и которым русское правительство обязалось возместить их, еще и в 1785 году не могли добиться в Петербурге следуемых им денег. Граф Сегюр, взявшийся хлопотать за них, писал, что он мог для них сделать только то, что прежде их дело откладывали с недели на неделю, а теперь откладывают изо дня в день. Он прибавлял:

"Что касается лиц, имеющих здесь частные долги, то я, конечно, готов служить им, чем могу, но заранее обещаю и полный неуспех. И английский посланник и я, мы оба печальным опытом пришли к убеждению, что здесь невозможно получить деньги по самому бесспорному обязательству, если должник не захочет платить. Законы против должника, но подкупность судей, бездеятельность судов, общие обычаи и примеры стоят за него. Императрица рассматривает в настоящее время дело господина Прори из Лиона, а должник во всеуслышание говорит, что если и возможно решить процесс не в его пользу, то зато совершенно невозможно заставить его заплатить. Эта непостижимая небрежность в исполнении указов, имеющих отношение к долгам, объясняется повальным разорением состоятельных людей этой страны: у них у всех расстроены дела, и они защищают мошенничество русских купцов, которые зато их поддерживают".