Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита». Комментарий

В ходе работы над первой редакцией Булгаков пробует именовать своего дьявола Вельяром Вельяровичем Воландом, а Аннушку, разлившую постное масло, — Пелагеюшкой. Но в основных чертах разговор выстраивается так же, как в окончательном тексте. Затем незнакомец, которого автор называет «инженером», обнаруживает Иванушкин рисунок, удивляясь изображению Иисуса в пенсне, и утверждает, что Иисус существовал, хотя бы потому, что он лично видел, как тот стоял на крыле храма. Имеется в виду искушение Христа дьяволом, описанное в Евангелиях от Матфея и Луки: «И повел Его в Иерусалим, поставил Его на крыле храма, и сказал Ему: если Ты Сын Божий, бросься отсюда вниз; <…> Иисус сказал ему в ответ: сказано: „не искушай Господа Бога твоего“» (Лк. 4: 9—12). Ершалаимский сюжет писателю уже в первой редакции был ясен, отличия от поздних редакций заключались, скорее, в оформлении. Рассказ о Пилате и Иешуа принадлежал здесь Воланду и входил в роман единым куском. Правда, арестованного допрашивал вначале первосвященник Анна, который обзывал его негодяем, осмелившимся объявить себя царем. Есть план главы, названной «История у…». Ее действие происходит «в ночь с 23 на 2[4]»: «1.) Разбудили… 2.) У Каиа[фы.] 3. Утро» (562-64-26). На одной из страниц сверху было вписано имя предполагавшегося персонажа: «Клавдия Прокула — жена Пилата» (562-6-1-32).

Намечен в этой редакции и ответ незнакомца на вопрос Берлиоза о несовпадении с Евангелиями (Берлиоз удивляется, что никто не кричал: «Распни его!») — он найдет свое место во второй редакции романа (Булгаков 1992: 236). Судя по сохранившимся фрагментам, в первой редакции ответ был приближен к советской реальности: упомянув о черни, инженер говорил, что она «любит шум, кровь <…> напевали: [ку]ды котишьси <…> [пропа]дешь. Не воротишьси» (562-6-1-32 об.).

Разночтением с последующими редакциями и каноническим текстом является и более соответствующая евангельскому сюжету сцена крестного пути Иешуа, который «тащил свой <далее зачеркнуто „крест“> <…> брус которого был <…> из фигового дерев[а…] тяжел, ноги бо[лели…] дышал и страдал [невероятно, пот] струями лил [с него]» (562-6-1-34). Когда Иешуа изнемог, из толпы зевак «взводный» вызвал сапожника, чтобы тот нес брус за осужденного. Сапожник вначале испытывает обиду, «[буд]то над ними учинено стыдное <…>, но Иешуа улыбается ему, и эта простая и правдивая улыбка становится для сапожника доказательством, что тот не совершил „никакого преступления]“» (562-6-1-36).

На этом пути и только в первой редакции появляется Вероника, которая когда-то, когда Иешуа появился в Ершалаиме, видимо, сидела в большой печали, а когда он заговорил с ней, бросилась на него ([но]гтями вцепилась […хо]лодной груди, <…> [как] кошка стала ши[петь <…> «Позор] на твою голову <…> Прокли[наю…»] (562-6-1-36 об.). Однако Иешуа применил «свой беспроигрышный прием» (562-6-1-37) — он «улыбался до тех [пор, пока она не] умолкла», а потом сказал: «Лишь очень гл[упые люди могут] проклинать Бог [а]» (562-6-1-37). С той поры Вероника стала улыбаться. Увидев осужденного, она между рядами легионеров пронесла полотенце, купила за цент воды и отерла ему пот. Она поняла, что он «был унижен», толпа хлынула дальше, а «кра[савица со стон]ом и слезами [упала в об]морок» (562-6-1-38 об.).

Воланд в этой редакции целью своего приезда в Москву называет выступление в Мюзик-Холле с сеансами белой магии. В середине тетради есть разметка первых четырех глав с названиями: «1.) Пролог; 2.) Евангелие от В[оланда]; 3.) Интермедия; 4.) Марш фюнебр» (562-6-1-45).

Незнакомец, в полном соответствии с традиционной ролью дьявола, искушает Иванушку, уговаривая наступить на нарисованный им портрет, обзывает его «интеллигентом», и тогда тот, «с таким [видом, словно Воланд] назвал его [… суки]ным сыном <…> двинулся [к рисунку и занес] над ним скорохо[довский штиблет]» (562-6-1-45 об.).

Эта сцена будет повторена во второй редакции, и в ней, добившись, чтобы Иван растоптал изображение Христа, Воланд говорит: «Ну, вот, все в порядке, и дочь ночи Мойра допряла свою нить» (562-6-1-46).

Вторая редакция. Открывалась главой «Пристают на Патриарших», ее действие начиналось в среду 5 июня, на закате. В этом варианте текста Иванушка также рисовал портрет Христа — «волосы, точно разделенные пря[мым пробором надвое] сливались на ас[фальте…] живой рот <…> выписан сердечко[м] <…> аккуратная раздвоенная бородка]» (562-6-2-5, 6).

Заметны и некоторые изменения. В частности, здесь описывается, как Иванушка, сбежав из психиатрической лечебницы, угоняет катафалк с телом Берлиоза и по неосторожности роняет его с моста в Москву-реку.

Еще один важный компонент, не встречающийся в других редакциях, — одиннадцатая глава, посвященная далекому от жизни ученому Фесе, который, как предположила исследовательница, должен был по первоначальному замыслу выполнять функцию, отведенную впоследствии мастеру (см.: Чудакова 1976).