Роман о камне. Жемчужина Нила

Больше ей не суждено увидеть их дом из белого камня в Порт-Ройяле. Канули в вечность пышный сад, прекрасные картины, синие шелковые шторы и привезенная из Франции мебель с позолотой. Матуй убежала, если вообще осталась жива, и никто из прислуги не появлялся в течение многих месяцев. Больше она никогда не сможет навещать могилу матери в крошечной часовне, построенной отцом. Мир, где она беззаботно жила, чувствуя себя защищенной от всех невзгод, и где ее все любили, ушел в небытие.

Джоанна уговаривала себя, что теперь она взрослая женщина, а через несколько минут станет замужней дамой. Но в глубине души она чувствовала себя беспомощным ребенком. Возможно, замужество поможет ей стать более зрелой; может быть, в этом и заключен смысл брака — ведь супруги должны поддерживать друг друга. Она надеялась, что ее переживаниям придет конец и все обернется к лучшему.

Выпрямившись, Джоанна открыла дверь. Она шагнула навстречу хлынувшим потокам солнечного света и посмотрела вверх, на палубу. К ней протянулась бронзовая от загара рука, облаченная в белый шуршащий шелк рубашки. Это была рука Жака — человека, которого она любила.

Жак был так красив, что она не переставала поражаться этому каждый раз, когда видела его. Как же глупо с ее стороны столько времени предаваться унынию!

Жак любил ее — она судила об этом по блеску его проницательных голубых глаз. Он взял ее за руку и улыбнулся. Вместе они прошли мимо своих немногочисленных друзей и членов команды и остановились перед священником французской миссии, который должен был обвенчать их.

Джоанна не могла скрыть улыбки. Бухта в Веджин-Марга была именно тем местом, где она всегда мечтала выйти замуж. Мечта сбылась, и теперь она стояла рядом с женихом около мачты его шхуны. Отныне она будет делить с ним все горести и радости жизни.

Она вспомнила, как впервые увидела Жака Лемара. Отец приказал отвезти себя и дочь в порт в открытом экипаже. В тот день он был в отличном настроении, и глаза его плутовски поблескивали.

— Папа, — сказала Джоанна, раскрывая зонтик из органди, чтобы спрятаться от солнца, — почему я должна ехать с тобой и смотреть на этот корабль? На сегодняшнее утро у меня назначен урок музыки. Теперь я увижу мсье Делапорта только через две недели. Ты же сам знаешь, что я все забываю, когда долго не занимаюсь с учителем.

— Мне казалось, ты уже поняла, что у тебя нет никаких способностей к музыке, — ответил отец, смеясь. Потом он нежно потрепал дочь по подбородку. — Признайся, дорогая, тебе ведь больше нравится встречаться с мсье Делапортом, а не играть на скрипке.

— Папа! — возмущенно воскликнула Джоанна. — Если бы мама была жива, она бы…

— Она бы согласилась со мной. Но, так или иначе, я прошу прощения за грубость. — Он наклонился к ней. — Разве я не прав?

Джоанна смотрела на склады и деревянные здания салунов, мимо которых они проезжали.

— Мсье Делапорт считает меня ребенком.

— В таком случае, он болван. Ну, да Бог с ним. Мне бы хотелось, чтобы ты обратила свои взоры на более достойный предмет, чем учитель музыки.

Джоанна вздохнула.

— В Порт-Ройяле особенно не из кого выбирать, — сказала она, наблюдая за пьяным матросом, выходившим из всем известного публичного дома.

— Ты права. Я виноват, что привез тебя сюда. Но я всегда жаждал приключений.., и богатства. Импортные поставки в Париж — совершенно бесперспективное дело, которое не давало мне ни того, ни другого. А в Порт-Ройяле, кроме всего прочего, мне удалось приобрести прекрасное имение, которое когда-нибудь станет твоим.

— И приключения тоже достанутся мне, папа? — спросила она, надменно вскинув голову.

— Да. И больше не будем говорить об этом, — отрезал он.

Джоанна знала о бизнесе своего отца, знала и то, что он имел дело с известными пиратами и преступниками.

Довольно часто он уходил из дома за полночь и возвращался перед самым рассветом. Она никогда не расспрашивала его об этих «ночах», понимая, что он не скажет ей правды.

Потому-то и показалось ей странным, что сегодня он взял ее с собой. До этого только однажды, когда ей было двенадцать лет, он позволил поехать с ним на пристань. Отец всегда хотел, чтобы Джоанна оставалась в каменном доме, обнесенном железной оградой и окруженном сторожами из местных жителей, вооруженными длинными саблями. Рассматривая докеров с гнилыми зубами, впалыми щеками и кровожадными искрами в глазах, она заметила, что они перестали работать и с вожделением глядели на нее. Неожиданно для себя она с огромной благодарностью подумала об охранниках, стерегущих дом, и о свирепых собаках, которые всюду их сопровождали.