Роман О Придурках

— Да кто чего разберет? — разочаровался в ожиданиях Калмык. — Несешь какую-то муру! Мое ли дело анализировать рейтинги да слушать, кто чего кому сказал. Мое дело ставить задачу. Сказали, надо этого в Президенты, в ответ услышали, сколько этот стоить будет. Заплатили и получили результат. А кто результат дал, как он его получил — мелочь. Вот если бы не было результата, тут бы по всей строгости, могила бы желанным раем показалась.

Нет, не то ожидал он от Лысого услышать. Темнит, сволочь, точняк, какую-то подлянку приготовил, вот и ходит около, пургу гонит.

— Чего паникуешь? Массам это надо в такие заумности влазить?

— А ты сводки с мест почитай! Гул идет по низу. Народ не такой тупой, как тебе кажется. Он где сам не додумает, ему подсказать многие рады. Тот же Гена. Он-то наши ходы лучше нас наперед просчитывает и всегда загодя знает, что мы через неделю подумаем, да что мы через месяц над страной учудим. Другое дело, что ему до поры глотку вовремя затыкали: где информационной блокадой, где отступными брал. А тут прорвало. Уже и в газетах писать начали, что П-т кукла, что под нашу дудочку пляшет. Власти у него реальной нет, потому и результатов никаких у страны нет. Разве что трижды больше народа из страны против папиного времени убегать стало. С бабками!

— Подкорректируем.

— Чего ты подкорректируешь?

— Экономические результаты.

— Да не результаты надо корректировать. А действия наши! — взъелся Лысый.

— Это еще зачем?

— П-т забунтовал. Смурь на лицо напустил, руки безвольно повесил. Всем своим видом равнодушие показывает.

— Неспроста, — понял, наконец, Небритый. А, может, подыграть решил, чтобы быстрее к главному подойти.

— Не только неспроста, — подтвердил Лысый. — Очень даже спроста. Мне бумажку одну передали хорошие люди. Вроде как программа действий для П-та. Как ему реальную власть в руки свои взять.

— И что? Умное придумали?

— А сами посудите. "Создать имидж человека, который борется за интересы народа и ничего не может сделать с "Семьей". Заметьте, слово "Семья" они то по-русски, то по-итальянски пишут.

— А как по-итальянски? — задал глупый вопрос Калмык.

— Мафия! — подсказал полиглот Небритый.

— От ты, ешь моё!

— "Вызвать сильное недовольство народа нашими действиями, жалость к честному и любимому П-ту, открыть ему карт-бланш…"

— Куда?

— Это не ему "куда", а нам куда. Тут вот пунктик интересный есть. О возрождении в комитете подотдела "Л".

— Которого? Того, который Папа прикрыл?

— Того самого. Подотдела физической ликвидации людей, которых не только арестовать не позволят, даже дело против них возбудить не дадут, вопросик неудобный задать не разрешат, проследить за его денежными потоками не позволят.

— Как же ты прошляпил?

— Да вот, извини, браток, уж прошляпил! — Лысый вытянул гусиную шею и сгримасничал. — Они не у нас его возродили.

— Какая разница — у нас, не у нас. Возродили, значит у нас! Что, мало платим за то, чтобы все знать?

— Они там возродили, где мы и думать не ожидали.

— И что, есть такое место? — вопросил Небритый.

— А то не знаешь! Сколько ты с Петей бьешься за уральскую область и металлургический комбинат?

— Та-а-ам? — чуть не в один голос вскрикнули очнувшиеся собеседники.

— Чуяло мое сердце, — скрестил руки на груди Небритый. — Не зря он в Челябинскую область зачастил. Решил, значит, на нас с Урала, с Опорного края державы войной пойти. В пугачевщину поиграть…

— И что, уже начали? — заерзал зять.

Лысый в душе возликовал. Такого страха в глазах Калмыка давно не видел. Во как ничтожность человека наружу вылезла. Не раз Лысый воздыхал сокрушенно — кто к власти пришел, с кем работать приходится. Подавил в себе мелкую радость, подсластил горькую пилюлю.

— Не волнуйся. В прилагаемом списке из ста человек, подлежащих первоочередной ликвидации, ты на четырнадцатом месте. Как до тебя дойдут, сразу прознаешь, начали или только готовятся. Правда, есть одна заковырка.

— Какая?

— Они не по порядку идут, а как-то выборочно.

— Первый кто? — спросил, чтобы догадку свою проверить, а глазки черненькие в Лысого вперил.

— Нет, дорогой, не я, — огорчил Лысый. — Мое место перед твоим номером. Чертова дюжина. По их меркам я ненамного пакостней твоего. А первым у них почему-то Папа. Они считают, он нас держит вместе. Уберут его, и мы передеремся.

— Но, простите, мы не какие-то мелкие банкиры или депутаты. Нас убрать без большого шума нельзя, — заявил пока устное ходатайство Калмык.

— А скажи-ка ты мне, — прищурил хитрый глаз Лысый, — куда ты поехал после нашей майской встречи?

— Дак, генерала в последний путь провожали, — после секундного замешательства ответствовал Калмык. — Да чего ты спрашиваешь? Мы ж с тобой, вспомни, вдову утешали. Ты еще обещал улицу его именем назвать и московскую квартиру за ней закрепить. А потом…

Лысый подловил момент, когда Калмык увлекся объяснениями, прошептал:

— Он был в списке двадцать четвертым.

Оперативная информация

СКИНЕМСЯ, БРАТЬЯ, НА БЛАГОЕ ДЕЛО!

Как ушат ледяной воды вылил.

— Но… погоди ты… он же своей…

— Они же все на вертолете?!.

— А ты думаешь, в тебя снайпер выстрелит?