Роман о замках. Книги 1-4

Во всяком случае, именно этим он себя утешал. Разумеется, он целиком и полностью полагался на мощь своих башен и высоту своих стен, однако это не мешало ему каждодневно, утром и вечером, нервно обозревать горизонт в ожидании появления какой-нибудь армии. Будучи счастливым отцом восьмерых детей (девятый на тот момент должен был вот-вот родиться), де Полиньяк считал, что еще слишком молод, чтобы умирать.

И вот как-то раз, в середине дня, стражники сообщили о приближении военного отряда. Отряда? Какого еще отряда? Порядка пятидесяти человек… Видны ли знамена? Да, два: одно из них не внушает особых опасений, потому как принадлежит юному Жильберу де Лафайетту, местному соседу, но вот второе… То французское знамя, и впереди солдат выступает Берри, военный герольд, фаворит Людовика XI.

Гийома-Армана охватил приступ паники. Что делать? Оборонять замок? Лафайетт никогда бы не явился к нему с дурными намерениями. Ну а герольд… что ж! С ним не бог весть какая армия! Тогда Гийом-Арман решил посоветоваться со своей женой, графиней Амедеей, которая склонялась к тому, чтобы принять войска радушно. Тут в голову землевладельца пришла интересная идея: он просто скажется больным! Пусть гостей примет Амедея, но скажет при этом, что сеньору сделалось совсем худо.

Госпожа Амедея возразила, что ее беременность, пожалуй, заметна больше, чем требуют этикет и приличия. Ну, тем лучше: так приезжие станут к ней относиться с еще большим почтением. На том и порешили: Гийом-Арман заперся у себя в спальне, а его жена, горестно вздохнув, принялась отдавать приказания к ужину. Когда ты Полиньяк и твой род своими корнями уходит в глубину веков, нельзя накрывать на стол что попало.

Госпожа Амедея это знала, а потому превзошла саму себя. Пир был великолепен. По традиции графиня разделила блюдо с мессиром Берри, а юный Жильбер де Лафайетт – с Изабо, старшей дочерью Амедеи. Пятнадцатилетняя цветущая девушка выглядела очень заманчиво. Со своей стороны, Изабо нашла Жильбера очень привлекательным и приятным, однако ограничилась приветливым светским флиртом.

Все складывалось прямо-таки прекрасно, пока, уже в конце пиршества, гости не поблагодарили госпожу Амедею… и не потребовали у нее ключи от замка. На случай отказа они предупредили радушную хозяйку, что все входы и выходы перекрыты. Вот так катастрофа!

Разгневавшись, юная Изабо бросилась на Лафайетта, но тот объяснил ей, что захватывать замок никто не собирается. Ему необходимо лишь препроводить господина Гийома-Армана в Клермон, где тот должен будет предстать перед мессиром Антуаном де Шабанном. Изменить решение Лафайетта не смогли ни ярость, ни девичьи слезы. Сеньор болен? Что ж, тем хуже для него. А вместо лошади ему предоставят носилки – неплохая альтернатива.

Полиньяк был вынужден подчиниться. Его положили на носилки, закутали в меха, после чего эскорт двинулся в обратный путь.

Поездка доставляла Гийому-Арману массу неудобств, но куда сильнее ему докучали терзания не физические, но душевные. С господином Шабанном он был в ужасных отношениях, потому как когда-то отказался выдать свою дочь за его старшего сына. Про отношения с королем он и вовсе старался не вспоминать. Его отправят на эшафот, как пить дать отправят!..

Однако по приезде в Иссуар Лафайетт, исполявший роль главного охранника, внезапно решил остановиться на привал. Он поговорил с местным консульством и доверил им пленника, после чего во весь опор помчался обратно в замок Полиньяк, предварительно сообщив Гийому-Арману, что хочет жениться на его дочери!

Возвращение Жильбера в Полиняк устроило настоящий переполох. В замке уже царила траурная атмосфера, люди были морально готовы к смерти своего правителя. К тому же сразу же после отъезда мужа госпожа Амедея почувствовала острейшие схватки. Так что Лафайетт прибыл как раз в момент родов.

Нетрудно предположить, какие эмоции обуревали юную Изабо, когда наглец ворвался в спальню роженицы и потребовал руки ее дочери. Она плакала, кричала, сопротивлялась, но все же ей пришлось сложить оружие. Девушку отвели в часовню, куда вскоре явился едва живой от страха семейный капеллан. Впрочем, ужас наполнил его сердце яростью, и он с безрассудной храбростью отказался проводить эту насильственную женитьбу.

Ах, так он не хочет соединить их узами брака? Тогда Лафайетт клятвенно пообещал пообрубать головы всем и каждому в этом замке.

Что тут можно было ответить? Капеллан благословил молодых. Изабо, вся в слезах, произнесла решающее «да», с ужасом думая о том, что ее ждет впереди. Однако на сем жестокости того вечера себя исчерпали. Сделавшись внезапно нежным и обходительным, Жильбер оставил обескураженную девушку, вскочил на лошадь и уехал.

В Иссуаре Жильбер забрал своего пленника и отвез его в Клермон, где, по мнению самого Гийома-Армана, его ждала смерть.