Роман 'Петровичъ'

Уже полностью рассвело. По небу бежали легкие облачка, отбрасывая на землю короткие быстрокрылые тени. Природа проснулась и на всю катушку радовалась новому дню. Чирикали кабаны, примостившись в теньке под трещащими от их многопудовых туш соломенными крышами; где-то любовно ворковал, призывая подругу, мартовский кот; где-то в кустах проснулся заяц, и, свившись в кольца, зашипел во весь рост… Ульяна парила над поляной, как преждевременно полысевший, но еще полный положительного потенциала ангел; полы ее пиджака распахнулись и овевали толпу увлеченно молотящих друг друга повстанцев лозунгами, красными знаменами, адскими машинками и пачками тайных воззваний — они, как дождь, сыпались из 1917 лет назад прогнивших карманов. С благостным выражением лица, медленно вращаясь против часовой стрелки, она, выкрикивая революционные лозунги, со свистом пронеслась над остолбеневшим от такого взлета рейтинга оппозиции отрядом добровольных друженников, укоризненно погрозила пальцем застенчиво покрасневшему Елкину… и на исходе сил и траектории с шумом плюхнулась в речку. Мгновенно вынырнув, она со скоростью хорошего катера погребла на противоположный берег, что-то с увлечением распевая и время от времени имитируя гудок паровоза. Жабы, вылезшие погреться на солнышко, пропустили момент падения, и теперь, понимая, что бабулю не догнать, возмущенно гоготали и щелкали клешнями.

— На Печкино пошла…,- Толян обернулся и увидел подошедшего к нему Степку. — Э-эх… Было село как село, а теперь классовая борьба и там начнется… Елкин! Ты скольким олухам из числа этих мятежников повязки нацепил?

— Дык… Ннууу… Половине где-то! - довольно улыбнулся Елкин.

— Молодец! Отвечаешь головой за каждую повязку! Шоб ни одна не пропала — а не то пристрою тебя, по блату, в сборную по десятиборью — будешь знать… В общем, нехай они тут друг друга колотят, а мы пошли Петровича искать — завтра олимпиада начинается, печкинцы приедут, да и что с энтим гостем делать, узнаем…

—24—

Лидеры партий власти мгновенно разбились по парам, взялись за руки и, молодецки распевая хит сезона — гимн австралийских архитекторов "Шумел камыш, деревья тоже…", начали тяжело маршировать на месте.

Маршировать легко у них не получалось, так как судя по Стёпкиному именному Роллексу (серебрянным песочным часам с золотым песком) было уже семь минут девятого, а согласно изданному Петровичем указу"… у вичернее время сутков апосля двацати нуль-нуль под страхом иврейскаво обряда заприщаитца гарланеть песни любыми всевазможными спосабами, окромя сурдапиреводу… "

Степан любовно оглядел стройные ряды сутулых хористов. Все, кроме Горбунковского синхронно махали конечностями и до режущего слух скрипа яростно разевали красивые, беззубые рты.

Степан громко нахмурился. Строй замер в ожидании команды. Сягайло ткнул пальцем в строй и сгорбился. На языке злопукинчан после восьми часов вечера это означало дикий вопль: "Горбунковский, твою дивизию!"

Мишка робко поднял на уровень головы правую ногу. (Я!!!)

Степан поманил к себе пальцем и два раза прегромко пукнул. (Выйти из строя на два шага!)

Горбунковский бодро вышел из строя, но тем самым попал в зону химического воздействия Стёпкиного гнева. Он скривился и прикрыл нос платочком.

Сягайло, видимо, воспринял это как факт неподчинения и эффектно подпрыгнув, зарядил ему в пятак. (Разговорчики в строю!)

Горбунковский быстро переложил пятак в другой карман и пятнадцать раз довольно-таки правдоподобно икнул. (Есть!)

Степан принял позу распевающегося Паваротти, сложил на груди ноги крестом, щёлкнул ногтями больших пальцев и вопросительно посмотрел на Горбунковского. (Шо ж ты опять слова путаешь, гнида??!!)

Михаил склонил на плечо голову, закрыл глаза и сладко захрапел. (Всё в трудах, Стёпочка, аки пчела — некогда…)

Сягайло, насколько позволял ему его тренированный организм, выпучил глаза, просвистел траурную мелодию и ударил кулаком правой по бицепсу согнутой в локте левой руки. (Смотри мне, шоб в последний раз, а не то..!!!)

Горбунковский сел в поперечный шпагат, показал всем карточный фокус, с минуту простоял на голове, укусил себя за локоть, скрутил парочку фляков и тройным с прогибом прыжком упал на своё место в строю.

Все понимали, что он нёс неуставщину, но желание исправиться нас только явно проступало на его изможденном психотропными грибками раскаявшемся фэйсе, что Степан махнул рукой и энергично дунул в специально извлечённую для этого из кармана дудку.

Застоявшиеся воротилы политических интриг бодро пошли в сторону леса. Еще долго в морозном воздухе слышалось пронзительное шипение Стёпкиного духового инструмента и тяжелые шаги идущих под его дудку пенсионеров развала Родины… Толян побрёл вслед за ними.