Роман по-испански

Это было как в компьютерной программе, где курсор, наведённый на каталог, заставляет открыться множество подкаталогов, а каждый из них, в свою очередь, снова ставит пользователя перед выбором. Узнав, кто автор той или иной песни, Коробкова открывала для себя другие его произведения. Знакомясь с ними, узнавала новых певцов. Те давали представление о новых музыкальных стилях. Наташа бродила по ссылкам, с интересом нажимала на предложенные программой «похожие видео» и порой, ища, что означает то или иное слово, сказанное Лало в интервью, не замечала, как становится специалисткой по латиноамериканской истории, кухне, религии и географии. К середине июля ей уже казалось странным, что кто-то не может отличить мексиканской мелодии от, к примеру, бразильской или кубинской. К двадцатому числу она знала фамилию действующего президента Парагвая. К двадцать пятому – всех его президентов за недолгую двухсотлетнюю историю.

Укладываясь спать, она по-прежнему представляла себе романтические свидания с Лало, но всё реже и реже. Интереснее было мечтать о банановых плантациях, бразильских карнавалах и тропических лесах. Сегодня Наташа, одетая в шкуру бизона, мысленно пасла овец у подножий заснеженных гор, в поросших рыжим мхом, каменистых степях Патагонии [14]. Завтра, босая, бродила она по гаван-ской [15] набережной Малекон, наблюдая за рыбаками, любуясь тем, как разбиваются о берег солёные волны Мексиканского залива, и купаясь в его тёплой воде. Послезавтра уносилась мыслью в Мексику, чтобы взобраться на пирамиду «Храм Солнца» и взглянуть с высоты на таинственный город майя, покинутый жителями ещё полторы тысячи лет назад. Во всех этих фантазиях-путешествиях Коробкову обязательно сопровождал Прекрасный Принц. Поначалу он был точной копией Редондо. Однако с течением времени черты любимого исполнителя как-то смазались, расплылись, затуманились... Теперь с Наташей был абстрактный спутник – Принц, пока не обретший лица, вернее, менявший его от путешествия к путешествию. Обязательно добрый, красивый, серьёзный и честный. Ещё не встреченный, но уже любимый.

Заучивание английских слов, как и прежде, стояло у Наташи в плане на каждый день, но для их запоминания теперь не приходилось прикладывать больших усилий: ведь это были уже не тарабарские, бессмысленные буквосочетания, а волшебные ключики, помогавшие открывать всё новые и новые двери на пути к познанию любимой Америки. Нет, написать кому-либо из «Сапатосов» Коробкова так и не решилась: оттолкнул пример Татьяны, да и говорить с ребятами было, по большому счёту, не о чем: «Здравствуйте, я вас люблю!» – и что дальше? Другое дело – пятнадцатилетняя Ампаро из Эквадора, которая завтракала, сидя за компьютером, в то самое время, когда Коробкова слала ей обычное «Hello!», собираясь ложиться спать. Или семнадцатилетний Рауль из Панамы, заявивший, что женится на Коробковой, как только та отправила ему своё фото по Интернету. Или аргентинка Консепсьон, обожавшая слать всякие рецепты и заранее дававшая советы насчёт будущего мужа, будущих детей, внуков и правнуков. Или любитель России чилиец Хосе, мечтавший увидеть Москву и гордившийся тем, что уже выучил целых два слова по-русски: «zdrasvui» и «karasho». То, что английский язык не был родным для заокеанских друзей, ничуть не мешало общению. Даже помогало: Ампаро, Рауль, Консепсьон, Хосе делали такие же ошибки, как и Наташа, выражались одинаково простыми предложениями. Страшно подумать, что Коробкова могла бы никогда не познакомиться с ними со всеми, считай она, как и раньше, что в «аськах» и «скайпах» сидят одни только бездельники, извращенцы и пошляки, коверкающие русский язык!

Разумеется, понимала Коробкова и то, что Южная Америка, несмотря на все красоты, – не рай на земле. Виртуальные друзья присылали ей фотографии своих многочисленных, плохо одетых семейств; своих убого обставленных квартир; своих бедных улиц с облупившимися зданиями и сорокалетними советскими автомобилями. Они честно говорили и об опоясавших города грязных трущобах, в которых процветает преступность, и о постоянно сменяющих друг друга правительствах (одно вороватее другого), и об отсталой экономике, и о бесконечных гражданских войнах... Но на первый Наташин вопрос, неизменно задававшийся ею каждому новому другу по переписке – «Расскажи о своей стране!», – все как один отвечали: «О, это лучшая страна в мире!»