Роман с Джульеттой

– Браво! – Илья несколько раз хлопнул в ладоши. – Выкрутились. И очень изящно, Елена Владимировна. Я преклоняюсь перед вашей логикой и энергией. Представляю, какой вы были лет этак в тридцать! Проходу не было от мужиков?

– Я уже не помню, – сухо ответила она.

Разговор принимал почти фривольный оттенок, причем у Ильи в голосе звучали снисходительные нотки, так разговаривают или с детьми, или с впадающими в маразм стариками.

– Илья Сергеевич, по-моему, вы спешили? – попыталась она перевести разговор в другое русло и попала точно в яблочко.

Илья быстро взглянул на наручные часы, и вмиг его лицо стало серьезным.

– Все, бегу, бегу, Елена Владимировна! – И неожиданно озорно подмигнул ей: – Спасибо за содержательный разговор! Возможно, сегодня после ужина я составлю конкуренцию Игорю. Очень мне хочется продолжить нашу дискуссию про негодяев.

– Взаимно, – мило улыбнулась Алина, – но я полагаю, что после хорошего ужина вас потянет на возвышенное или ко сну. К тому же дискуссии о негодяях грозят несварением желудка.

– Приму к сведению, – Илья прижал руку к сердцу и склонил голову. – Честь имею откланяться, мудрейшая Елена Владимировна. До встречи за ужином. Если я его сегодня заработаю…

– Идите уже, – Алина снисходительно улыбнулась. – Карета подана. – И она кивнула на окно, в котором виднелся автомобиль Луганцева. Сам Игорь в распахнутом черном пальто стоял возле машины и нетерпеливо посматривал то на окна особняка, то на часы. Затем поднес трубку мобильного телефона к уху, и в кармане Ильи звонко затренькало. Илья выхватил телефон, глянул на дисплей и, вытаращив в притворном ужасе глаза, быстро покинул кухню.

Алина проследила взглядом за отъезжавшей машиной, за тем, как закрылись за ней ворота и как провожавший начальство охранник вернулся на свое место в сторожке.

Она сварила себе кофе. В прежние времена Алина очень ценила такие минуты, когда удавалось побыть одной и полностью посвятить их своим мыслям и переживаниям. Такое случалось крайне редко, но она научилась отстраненно воспринимать шум и гомон светских вечеринок, и если требовалось отдохнуть или решиться на какой-то важный шаг, она могла обрести одиночество даже в толпе.

Но сегодня ей было как раз не очень тепло и не очень уютно. Начинался новый день. Очень длинный и тоскливый. И хотя предыдущие дни пролетали в трудах и заботах мгновенно, Алина предчувствовала, что этот покажется ей бесконечным. А все потому, что, проснувшись, она тотчас начала томиться в ожидании новой встречи с Луганцевым. Правда, Алина не совсем понимала, чего от нее ждет. И все-таки ей казалось, что, увидев его поутру, ей удастся разгадать, почему он провел в разговорах с ней почти шесть часов? Не ради того же, чтобы просто снять камень со своей души? И если бы не вернулся Илья, то они вполне могли бы просидеть на кухне до самого утра.

Алина подозревала, что Луганцев и сам не ожидал, что способен на подобные откровения. Казалось, нарыв, который долго-долго зрел в его душе, наконец прорвался. Но пройдет еще много времени, прежде чем эта рана сначала подживет, а затем затянется. Но шрам не исчезнет и до конца дней неизменно будет напоминать Игорю о прошлых потерях.

Она вздохнула, ее шрамы тоже постоянно ныли, а иногда давали о себе знать просто невыносимой болью. Но ей легче. У нее есть дети, есть тетушка – самые дорогие на свете люди. Есть Лида и Катя. Они всегда подбодрят и поддержат. А еще в ее жизни снова появилась Ольга, которой она может рассказать все, что не посмеет рассказать даже тетушке. У Луганцева же нет никого. Илья – не в счет. Нет в нем ни тонкости, ни душевной мягкости, что свойственно только женщинам. Как большинство мужчин, он резок и прямолинеен. И всякое желание исповедаться готов считать проявлением слабости.

Ей страшно хотелось позвонить Ольге, но она понимала, что не посмеет передать ей разговор с Луганцевым. Это было ее сокровенное, очень нежное и чувственное состояние, которое невозможно объяснить словами. И что она могла сказать Ольге? Что вконец расстроена этим разговором? Нет, она, конечно, понимала, что будь она в прежнем своем обличье, этот разговор стопроцентно не состоялся бы. И все же ее сердце болело, и не из-за того, что она, по сути, обманом вытянула из него нужную ей информацию, но и потому, что его глаза ни разу не блеснули тем особенным светом, который выдает интерес мужчины к женщине. Просто он воспринимал ее отстраненно, как хорошего человека, приятного собеседника, замечательную домработницу… Словом, как некое бесполое существо, чье предназначение – внимательно его выслушать, посочувствовать, высказать соболезнование…