Роман с куклой

Словно завороженная, смотрела Ева на озеро, которому было двадцать пять миллионов лет. Вода на его поверхности неуловимо и постоянно меняла цвет – от малахитового до бело-голубого, от серебристо-серого до аспидно-черного, и этой игрой красок, наверное, можно было любоваться бесконечно. «Душа мира…» – вспомнила Ева свой давний разговор с Ивой. Если где и пряталась душа мира, то именно здесь!

– Красиво как… Спасибо, Долчан, что привела меня сюда!

– Не я… – подумав, призналась девочка. – Мунхэ-тенгри сказала: «Долчан, веди нашу гостью к озеру!»

– У тебя очень мудрая бабушка! – засмеялась Ева.

– Сколько живу здесь, даже дважды… – Долчан подняла два пальца для убедительности, – …дважды одинаковым не видела Байкал. Всегда разный он, однако!

Ева приставила ладонь ко лбу. В прозрачном, ясном воздухе было видно все далеко, поразительно четко. Вдоль берега, тарахтя, бодро плыла моторная лодка. На корме неподвижно сидел человек, и ветер трепал его длинные черные волосы.

– Плывет кто-то… – пробормотала Ева, и вдруг неясное беспокойство заставило ее сердце биться сильнее.

* * *

…Все последние дни они провели в поисках, прошлись вдоль всего течения Синички. Никаких следов.

Михайловский очень скоро присоединился к этим поискам, хоть Силин и возражал против его участия:

– Слабы вы еще, Даниил Петрович…

– Ничего, на мне давно все как на собаке зажило!

Он и в самом деле чувствовал себя вполне сносно, лишний раз убедившись в том, что в экстремальных обстоятельствах человек способен восстановиться очень быстро. Одна мысль, одно желание владело им – найти Еву.

Но тайга не хотела ее возвращать.

По смиренному, строго-печальному лицу лесника Михайловский уже давно прочитал приговор, но все еще не хотел ему верить.

– Вот что, Даниил Петрович, – не выдержал, все-таки сказал Иван Платонович в один из дней. – Делать вам тут больше нечего, не тратьте попусту сил. Лето на исходе, скоро холода ударят: в Москву ехать вам надо…

– Я никуда не поеду.

– Полно, Даниил Петрович! – сурово сказал лесник. – Не маленький, поди, сами все понимаете… Надежды нет. Уж сколько мы Еву Борисовну здесь искали!

«Надежды нет, – эхом отозвалось в голове у Михайловского. – Каркнул ворон – Nevermore…»

Они спустились к тому месту, где река впадала в Байкал.

– Здесь я одно из своих транспортных средств прячу… – Лесник вывел из кустов моторку. – Пойдете вдоль берега, так что вряд ли заблудитесь. Ветер тихий, не штормит – скоро будете в Рыбине – поселке, что в том направлении. Может, там что о супруге вашей известно будет… Да, в Рыбине человек хороший живет, Осип Нилыч, Тонин крестный… У него рация есть, по ней вертолет можно вызвать, ежели что. Заберут вас отсюда… Я бы с вами поехал, Даниил Петрович, но Тоню одну оставить не могу. Бензина хватить должно, полный бак. Управлять умеете?

– Да, могу…

Михайловский сел в лодку, Силин оттолкнул ее от берега.

– Удачи!

– А лодка? – крикнул Михайловский, заводя мотор.

– Нашли о чем беспокоиться… Да Осип Нилыч потом мне ее вернет при первой оказии!

Михайловский плыл вдоль скалистого, заросшего соснами берега и то и дело поглядывал на него. «Где ты, Ева? Куда пропала?..»

Вода вблизи берега была голубовато-серой, очень прозрачной – даже видно цветные камни на дне. Казалось, опусти за борт руку, зачерпни камешков… Но Михайловский знал, что этому ощущению нельзя верить, на самом деле глубина озера – метров тридцать-сорок. Оптический обман, одним словом.

Чуть подальше вода мерцала зеленоватым блеском – от диатомовых водорослей.

Михайловский довольно долго плыл вдоль скалистых, неровных, извилистых берегов, но скоро они стали более пологими. А потом увидел нечто вроде небольшого залива.

Посредине возвышался гигантский валун, и на нем сидели, судя по одежде, какие-то местные жители. Эвенки или кто еще…

Михайловский, подплыв ближе, заглушил мотор – он хотел спросить о Еве, не встречалась ли она кому здесь.

– Эй, привет! – крикнул он, задрав голову и размахивая руками, когда лодка уперлась носом в прибрежный песок. – Не подскажете ли…

Но закончить фразу не смог. Что-то странное было во всей этой картинке, какой-то очередной оптический обман.

Одной из сидевших на валуне была девушка, вернее – еще девочка, с длинными черными косами, круглым личиком и узкими щелочками глаз. Другая – та, что сидела рядом с девочкой, была одета точно так же – в ягушку из ровдуги[5] и торбасы, но лицом и цветом волос ничуть не напоминала местную жительницу. Она напоминала…

Дыхание у Михайловского сбилось.

– Ева? – сказал он.

Светлые длинные волосы лежали у нее на плечах, ярко-серые, точно отражавшие блеск байкальской воды – глаза… Она и не она!

– Данька? – удивленно и вместе с тем довольно спокойно отозвалась та. Голос был тоже ее, Евин.

– Господи, ты… – Он все еще не мог поверить своим глазам.

– Кто это? – обернувшись к Еве, спросила девочка с черными косами.

– Познакомься, Долчан, это – мой муж…

– Муж? – Юная аборигенка по имени Долчан глубокомысленно почесала пальцем кончик носа. – За тобой приехал?