Роман… С Ольгой

— Тебе на «Р», — обмякаю на его груди. — Боже, словно печка. Юрьев, твою мать, ты заболел? Нашел время. Простудился летом, что ли? Ромка-Ромка! — потираюсь об охваченную пламенем мужскую кожу.

— Нет.

— Температура?

— Нет. На мне одна рубашка, операционные штаны и резиновые тапки, надетые на босу ногу. Оль…

— Ядерный реактор, честное слово. Отойди, — пытаюсь отпихнуть, но ни черта не получается. — На «Р». Говори на «Р», — сиплю ему на ухо.

— Рим.

— Нет такого города, — хихикаю, как идиотка.

— Столица Италии.

— В России, Рома. Мы перечисляем только наши города. Деревни и тому подобное, конечно, не считаются. У нас по области только этих Ольгинок штук пять.

— А областные центры?

— Что?

Я не понимаю, о чём мой муж бормочет.

— Рыбинск, — с ответом всё равно находится довольно быстро.

Чёрт-чёрт! Лучше бы молчал.

— На «К»? Опять? — зубами прихватываю кожу на его щеке. — Ты сладко пахнешь, — щекочу кончиком носа губы мужа, вытаскиваю язык и провожу им, попадая острием в его ноздрю. — ПОтом, кровью и какой-то цитрусовой хренью. Господи, я точно сейчас вырву. Надушился, как гусар, случайно заглянувший в доморощенный бордель.

— Калуга, — держит крепко и не собирается сдавать своих позиций. — Доморощенный?

— Это означает местный. Голова совсем не варит.

— Ещё бы! Снаружи адская жара и бешеная влажность. Оль, я произнес: «Калуга».

— Господи, на «А»? Серьезно?

— Пора взять помощь зала, Лёлик.

Он снова намекает на врача.

— Она ещё не пришла? — отрываюсь от него, поднимаю голову, чтобы встретиться с Юрьевым глазами. — С именем не передумал?

— Нет.

— Боже, это будет очень смешно, — ладонью прикрываю рот. — Твою мать, — морщусь от резкой боли и снова утыкаюсь лбом в глубокий треугольный вырез голубой рубашки. — Тебе идёт этот наряд. А декольте — отпад!

— Матери только не говори, — он прыскает в мою макушку. — Цвет вообще не мой.

— Ерунда.

— Какой-то детский, что ли.

— Прекрасно оттеняет твои наглые глаза и…

— Не говори ей о таком, пожалуйста.

— Боишься? — разминаю пальцами его поджарые бока. — Похудел, любимый?

— Всё в норме. Ты поняла про Марго?

— У-у, — с ним не соглашаюсь. — Пройдешь обязательную переподготовку. Думаю, годика через два получишь нужное свидетельство предустановленного образца и откроешь собственную практику. Вот тогда мы заживем. Схватки ты считать уже умеешь. Чего там, в самом деле? Да и с женской анатомией Роман Игоревич не понаслышке знаком. Родственная составляющая, так сказать, обязывает. По сути дела… — на одну секунду замолкаю, пропуская очередные спазмы, которых действительно стало на порядок больше.

Я тяжело дышу, а временами просто задыхаюсь, но не от недостатка воздуха, а от того, как мощно сокращается место под моей грудиной и та большая полость, где сейчас находится наш с Юрьевым ребёнком.

— Оль? — муж аккуратно встряхивает. — Не отключайся, солнышко. Как дела?

«Зови врача!» — надо заорать, но специфические пунктики характера свистят о том, что всё еще в пределах нормы. Чем дольше потерплю, тем быстрее расправляюсь с этой, черт возьми, живой проблемой.

— Процесс естественный, Роман Игоревич. Господи, — теперь заливисто смеюсь, — хочешь ещё один анекдот расскажу?

— Раз ты настаиваешь…

Правильно делает, что соглашается. А если нет, то будет только хуже.

— На приёме у гинеколога женщина с подтвердившейся беременностью задает интересующий её вопрос, — вальсирую на последнем слове, повышая тембр собственного голоса.

Хочу, чтобы он спросил, поэтому так лихо изгаляюсь.

— Какой?

Вы посмотрите, какое между нами существует взаимопонимание, сильное притяжение, мощное по силе единение, сплетение рук… Судьбы сплетение?

— Милый доктор, скажите, пожалуйста, в каком положении я буду рожать? А он ей отвечает: «В том же, в каком зачали этого ребёнка».

— Не смешно, но всё логично, — муж направляет нас к специализированной кровати.

— Куда ты?

— Я позову врачей. Ты слаба и схватки стали непрерывными и продолжительными, думаю, что появление на свет малыша — вопрос времени. Причем довольно быстрого.

— Какой у меня умный муж, но анекдот ещё не закончен, — упираюсь босыми пятками в стерильный пол. — Юрьев, отпусти! Я могу самостоятельно передвигать ногами. Я не больна и…

— Неужели я буду рожать в дорогом автомобиле с высунутой в окно ногой? — муж за меня заканчивает, почти формулируя «мораль сей басни». — Всё? Готова? — присаживается, чтобы удобнее взять и на руках, судя по его позиции, перенести меня в кровать.

— Не надо, — отскакиваю, выставляя руку перед собой. — Я не хочу, — по-воровски оглядываюсь по сторонам, внимательно слежу за его перемещением, фиксирую любое действие. — Я не хочу рожать. Уйди! Пять шагов назад, — шурую задом, пока не утыкаюсь жопой в угол, задевая этажерку с какой-то медицинской хренью. — Я домой хочу, — притиснув кулаки к губам, пищу куда-то вниз и внутрь.

— Всё будет хорошо, — сдается и в нужном жесте поднимает руки, обращая их ладонями ко мне. — Иди сюда…

Я не успеваю сориентироваться, как тут же оказываюсь рядом с ним. Обняв меня за талию, он направляет нас к разобранному спальному месту.