Роман со счастливым концом

Разговор возобновился только спустя полчаса. Брамс пытался заговорить и раньше, но каждый раз срывался на хохот.

– Да ну хватит вам, – потребовал Акробат. – Ну, позабыл я многое. Вы сначала выпейте с моё, потом посмотрим, как будете смеяться, головастики хреновы. Я, между прочим, в школе был чемпионом по шахматам. Вот так. А вы тут зубы скалите.

– Не обижайся, Дмитрий, – успокоил его Брамс, – просто ты такие невероятные вещи говоришь, не рассмеяться невозможно. А будешь сдерживаться, лопнешь от напряжения.

– И что я не так сказал? – пытливо спросил Митя.

– Петров-Водкин – это тоже один человек, – пояснил Брамс, – и к тому же это не писатель, а художник. Понимаешь?

– Ну, может, ошибся, может, и один человек, но я лично как-то по радио слышал, что они написали что-то там про красного коня.

Сдерживая смех, Брамс пояснил:

– Всё правильно, художники тоже пишут, но картины. Петров-Водкин написал картину «Купание красного коня». Находится она в Третьяковке. Ты был в Третьяковке?

– В школе как-то водили, но уже не помню, – ответил Акробат.

В общем, день рождения Осипа Емельяновича превратился в вечер смеха. Друзья-приятели долго болтали на разные темы, вспоминали свои детство, юность, вздыхали по несбывшимся надеждам, планировали будущее. Митя решил дождаться тепла и ехать в родной Ярославль.

– Получу паспорт, стану человеком и…

– Ну, вот тебе раз, – хмыкнул Брамс, – а без паспорта ты кто?

– У ментов спроси, – печально сказал Митя. – Меня последний раз задержали на автовокзале, сержант так и сказал прямо: без паспорта ты не человек, а обезьяна.

– Дурак попался, – ответил Осип Емельянович. – Разве можно такое людям говорить?

– Ты думаешь, он один такой? – ухмыльнулся Акробат. – Власть людей портит.

– У нас ещё менты человечные, – заступился за полицейских Дед Акын, – ты послушай, что в Америке творится, лишнее слово ляпнул, сразу ба-бах и шлёпнули, там долго не сюсюкаются. Так что грех тебе, Митя, на наших ментов жаловаться.

– Защитник нашёлся, – рассмеялся Акробат, – ты смотри такое где-нибудь на пересылке не ляпни, а то по кумполу получишь от братвы.

– Типун тебе на язык, – вскрикнул Дед Акын, – ты чего мне желаешь? Какая на хрен пересылка? За что? Я законопослушный гражданин, у меня даже паспорт имеется.

– Да я не желаю, а предупреждаю тебя старого дурака, – Митя похлопал собеседника по плечу, – нельзя их защищать, братва этого не любит.

– Ну тебя, – махнул рукой Андрей Михайлович, – несёшь всякую чушь.

– Пусть чушь, но совет запомни! – сказал Акробат.

Переполненные положительными эмоциями, добрыми воспоминаниями, решительными планами, расстались друзья поздно вечером.

Глава 10. Хоть голодай, но отца почитай.

Утром Брамсу позвонил заместитель Фарберга и заискивающим тоном спросил:

– Осип Емельянович, вы не могли бы подъехать сегодня в офис?

– Нет проблем, – ответил Брамс и насторожился, – а что случилось?

– Нет-нет-нет, – залепетал Филипп Амвросиевич, – всё отлично. Но… тут понимаете, какое дело, мы принимаем на работу креативного менеджера, сегодня в двенадцать часов назначено соискателю…

– Погодите, погодите, – перебил Брамс и недоумённо спросил: – ну, а я-то тут при чём?

– Дело в том, что Константин Евсеевич распорядился, чтобы претендент в обязательном порядке пообщался с вами и… и только после вашего, так сказать, ободрения… пардон, одобрения, мы принимали решение о его приёме на работу.

– Ничего не понимаю, – хмыкнул Осип Емельянович, – у вас что, нет специалистов в отделе кадров?

– Есть! Конечно, есть, но, к сожалению, у нас в фирме нет никого с писательским образованием, понимаете?

Брамс, отвёл трубку подальше от себя. «Писательское образование, – рассмеялся он, – ну, надо же такое ляпнуть!».

– А чем он будет заниматься, – откашлявшись, спросил Осип Емельянович, – этот ваш креативный менеджер?

– Организовывать всякие культурно-просветительные мероприятия, – пояснил Филипп Амвросиевич, – корпоративные празднества, всякие утренники для детей сотрудников, творческие вечера для молодёжи, встречи с интересными людьми, ну, там, с писателями, – заместитель особо надавил на это слово, – композиторами, художниками и другими интеллигентными лицами.

– А от меня что вы хотите? – с усмешкой спросил Брамс и с ехидцей добавил: – Чтобы я находил «интеллигентные лица»?

– Ну, что вы, Осип Емельянович, для этого мы и принимаем на работу соответствующего сотрудника, но Константин Евсеевич, учитывая ваши литературные способности и заслуги… Иными словами, мы не хотели бы, чтобы на такую ответственейшую должность случайным образом трудоустроился какой-нибудь, так сказать, жук-виляльщик…

– Это ещё что за персонаж? – удивлённо спросил Брамс.

– То бишь, шельмец! – уточнил Филипп Амвросиевич.

«Ну, и выраженьица у заместителя Константина Евсеевича, – мысленно усмехнулся Осип Емельянович, – затейливо изъясняется…»

– Хорошо, – сказал Брамс, в двенадцать буду.

Прибыв в офис, Осип Емельянович сразу направился в кабинет директора, несмотря на то, что теперь кабинет занимал Филипп Амвросиевич Бутиков, табличка на двери осталась прежней.