Роман строгого режима

— Повезло, — вздохнула Татьяна. — Ладно, Лешенька, не держу. Иди, занимайся своими делами, я тут постою, подожду, пока Вовка наиграется.

Леха почувствовал, как розовеют уши. Он набросил капюшон толстовки на голову, взял Вампира под уздцы и повел вдоль периметра к конюшне, чтобы не мешать приятелю, собравшемуся эффектно взгромоздиться в седло и прикидывающему, как бы не промазать.

— Леша, постой, — сказала в спину Татьяна.

Он остановился, глянул искоса.

— Стою…

— Слушай… — Она заволновалась еще больше, сквозь бледность на мордашке стали прорываться розовые пятна. — У вас неприятности, да? Я ведь чувствую… Где вы были вчера? Вовка вернулся посреди ночи — весь горящий, расстроенный, не хотел ничего рассказывать. Утром милиция приехала — он с ними во дворе перетирал, невинное лицо делал. Меня подговорил сказать ментам, мол, всю ночь дома проспал, никуда не отлучался…

— Забей, — пробормотал Леха. — Нормально все. Выкрутимся.

И потащился к конюшне. А оттуда, сделав все дела, уже не вернулся. Выбрался через заднюю дверь, воровато поглядел по сторонам, перебежал мощенный гравием пустырь и вбежал в свой дом, примыкающий к конюшенному хозяйству. А только заперся, как мелькнула тень, он и испугаться не успел, как был атакован щуплым женским созданием, издающим утробные звуки! Лида! Пробралась в дом украдкой, озорница, скинула с себя одежду, оставшись лишь в майке и полосатых «морских» трусиках, дождалась наконец! Она повисла у него на шее, схлестнула ноги за спиной в замок, обняла так, что кости затрещали!

— Ты? — изумился он, насилу сохраняя равновесие.

— Ага, — согласилась Лида. Ее глаза возбужденно горели. Она жадно целовала его — в нос, в глаза, в щеки, плотоядно урчала. — А я уж переживала, что ты не зайдешь домой, не почувствуешь, что я здесь… А то пробралась, понимаешь, как вор, жду его, разделась по погоде… Соскучилась, Лешенька, вроде недавно виделись, а как проснулась, чувствую — не могу без тебя… А ну-ка, признавайся, о чем ты там с Танькой тёр? — она шутливо ударила его кулачком по ключице. — Опять она вокруг тебя ходит, на свидание зовет, бедняжка влюбленная? Обо мне какие-нибудь гадости говорила, а ты и поверил? Смотри у меня…

— Дурочка же ты редкая… — бубнил Алексей, направляясь с «грузом» в спальню, до которой была не такая уж коломенская верста. — Ты же знаешь, что, кроме тебя, мне никто не нужен…

— Да знаю я… не слушай меня… Просто иногда мне Таньку так жаль. Она ведь верила в тебя, надеялась…

Они упали в кровать, как на облако, срывая друг с дружки одежды. Леха справился первым — там и срывать-то было нечего. Дыхание перехватило — ну принцесса, иначе и не скажешь… Она стонала от сладострастия, льнула к нему каждой клеточкой, они вылетали из всего, что их окружало… Но все закончилось, они лежали на кровати, дыша, как после марафона, держались за руки.

— Одуреть… — пробормотал Алексей. — Ты мне просто голову отрываешь…

— А ты… а ты… — Она хотела что-то вымолвить в отместку, но не нашла подходящих слов. Спросила о другом: — Что ты вчера ночью сделал со смородиной?

— Я на нее упал, — утробно вымолвил Леха.

— Я так и подумала, — засмеялась девушка. — Родители потрясены, от любимого куста ничего не осталось. Они так странно на меня смотрели все утро. Боюсь, моей версии о падении астероида они не поверили…

Он собрал своих друзей после работы. Место встречи неизменное — кабачок «Созвездие» подвального типа на улице Озерной. Здесь было уютно, пацанов все знали, обслуживали, как родных. Кормили в заведении так себе, но не такие уж они и гурманы, главное — обстановка. Леха заявился первым. Уже темнело, когда он поставил свой подержанный «RAV-4» на парковке перед двухэтажным заведением (наверху располагалось что-то вроде гостиницы), угрюмо покосился по сторонам, спустился в подвал. Он занял столик в углу, улыбнулся официантке Катюше, помахал местному вышибале Кувалде. Попивал пиво, поджидая друзей, одним глазом изучал меню, другим — обстановку. Заведение было вместительным, но уже заполнялось. Сюда стекалась местная молодежь. Практически всех он знал, а люди знали его — почтительно здоровались, никто не докучал расспросами за жизнь.

Вторым нарисовался Шура Коптелый. Оттопыренные уши он прикрыл бесформенной шапочкой, щеголял новой курткой — она хрустела, как щебенка под ногами. Увидев приятеля в углу, Шура заулыбался, плюхнулся напротив и заказал ударную дозу виски, мотивируя свой поступок выразительным кивком на сторону. Через столик сидели три девушки — работницы пансионата «Янтарь», причем ни одной из них не грозила перспектива проснуться однажды победительницей конкурса красоты.

— После виски они такие киски, — подмигнул Коптелый. — Но нужно выпить очень много, чтобы прийти к такой занимательной мысли. Впрочем, мне уже все равно, — он расстроенно вздохнул. — Согласен на любую. Черная полоса — живу как в СССР. Без секса. Кстати, ты заметил, что они посматривают только на тебя? По очереди. Знают, что не светит, а смотрят. — Коптелый заглотил полстакана янтарной жидкости и решительно изрек: — Жрать хочу.