Роман строгого режима

Сжатый кулачок извернулся буравчиком, вонзился Татьяне в живот. Она не устояла, повалилась, крича от боли. Но когда разъяренная брюнетка набросилась на нее, чтобы добить, вдруг сделала стремительное «колесо», и обе пятки уперлись Лиде в грудь. Толчок. Да какой там толчок — толчище! — с мощным выбросом энергии! Возмущенный вопль, Лиду отнесло к обрыву, она не устояла, соскользнула нога… и уже катилась вниз, сбивая вросшие в глину камни и колотясь о гранитные уступы…

— Что ты натворила?! — подпрыгнул Алексей.

— Ты дурак, нет? — обернула к нему искореженное лицо Татьяна. Она сжимала кулаки — костяшки побелели. — Тебе еще мало? Так ничего и не понял?! Идиот, она бы и тебя сейчас в охотку убила! Не нужен ты ей!!!

И вновь неразрешимая «житейская» ситуация! А ведь чувствовала эта ведьма, реально чувствовала приближение «папика»! Вторая волна! По дну распадка скакали вооруженные всадники — штыков восемь или девять. Возможно, они слышали женский крик, возбужденно гомонили, вертели головами.

«Слишком долго они замышляли погоню, — машинально отметил Алексей. — Из Аргабаша гнали конницу?»

И снова воцарился ад! Орали люди, ржали животные. Кто-то отметил женское тело, лежащее среди камней, бесхозных лошадок, не знающих, куда податься. Кто-то — активность на обрыве. Да еще этот тупик, будь он неладен — для них он тоже стал сюрпризом! Всадники натягивали поводья, кони вставали на дыбы. Коптелый выкарабкался из пропасти, полз, высунув язык, к своему автомату. Неслась Татьяна с озабоченным лицом — Алексей швырнул ей «Кедр» — она упала на краю обрыва, хлестнула затвором, ударила напористой очередью.

— Отец, отползай… — шипел Алексей, выдвигаясь на позицию. — И не шевелись, я тебя умоляю…

Дмитрий Иванович делал скорбную мину, страдальчески кряхтел — как же ему сегодня не подфартило… Все трое уже остервенело строчили по «броуновскому движению», воцарившемуся под обрывом. Всадники разворачивали коней, другие сбрасывали автоматы. Вот один повалился, раскинув руки, вот другой… Вот завалилась лошадь, и кому-то отдавило грудь, он извивался, взывал к состраданию — и делал это, пока не схлопотал свою дозу в лоб. Четвертый спешился, спрятался за раненой лошадью и ее мертвым хозяином, начал огрызаться оттуда рваными очередями. Свалились под ноги своих кобыл еще двое — у них просто не было шанса что-то предпринять. Положение бандитов было заведомо невыгодным. Они сами себя загнали в ловушку! Двоим удалось развернуть лошадей, они помчались прочь, пригибаясь к крупам. Но убраться удалось лишь одному — замыкающего метко сбил Коптелый и радостно засмеялся — в принципе, это был его последний патрон…

Оставался лишь один — засевший за крупом лошади. Животное трубно ржало, колотило по земле задними ногами. Стрелок приподнимался, выстреливал одиночными и снова падал за укрытие. Патронов у него, похоже, оставалось с гулькин нос. Алексей всмотрелся — и вдруг иезуитская гримаса улеглась на черную от усталости физиономию. Он перехватил автомат за цевье — и вдруг подался вперед, прыгнул на уступ, расположенный под обрывом! Пуля взрыла дерн за плечом.

— Лешенька, назад! — ахнула Татьяна.

— На хрена, Леха?! — взвился Коптелый.

На хрена, на хрена… А вот хочется ему! Он сиганул ниже, и снова пуля просвистела где-то рядом. Еще ниже, свалился в распадок, перекатился по камням, уходя от очереди, взбившей глиняную пыль — у стрелка, похоже, сдавали нервы. Лихорадочные щелчки — кончились патроны в магазине! Тогда он встал в полный рост и, держа автомат на вытянутой руке, двинулся вперед. А навстречу из-за мертвой лошади поднималось синее от страха существо — в принципе, импозантное, в «хипповом» джинсовом костюме, с мужественными чертами лица, которые напрочь перекосила поперечная гримаса. Мужчина пытался презрительно усмехнуться, но получалось не совсем искренне.

— Кого мы видим… — процедил Алексей. А вот ему презрительная гримаса вполне удалась. — Существо высшего порядка — собственной персоной. Что-то вы разнервничались, Леонид Константинович, с чего бы это? Ведь у вас все под контролем, нет?

Рудницкий попятился, споткнулся, мертвенная синь добралась до шеи.

— Слушай, Корчагин, давай договоримся…

— Вы испуганы, Леонид Константинович? — продолжал глумиться Алексей. — Да уж, это вам не деньги в офшоры вывозить. Как насчет приза по собственному желанию? Созрели?

— Не трогай меня! — взвизгнул Рудницкий, прижимаясь к стене.

— Непривычно, согласен, — издевался Алексей, переступая через мертвую лошадь. — Обычно вас любят. Попробовали бы только не любить. Вы куда, Леонид Константинович? Уже смываетесь? — Он сухо засмеялся, наблюдая, как подгибаются ноги у всесильного хозяина района и тот невольно опускается на корточки.

— Послушай, Корчагин, ну есть же цивилизованные способы… — Его губы, сведенные судорогой, уже почти не слушались.

— А вот вам, кстати, один из них, — Алексей отбросил автомат и стиснул кулаки. — Готовы, Леонид Константинович — до последнего, так сказать, вздоха?