Роман Суржиков. Сборник (СИ)

Горилла — прекрасный образ. Мордатая, как автобус; башка чернющая и вросла в плечи; шерсть в колтунах, а на поясе — килт. Ага, шотландский килт, именно. И еще нужна деталька — крохотная такая, чтобы ее никто, кроме Санни не приметил, но чтобы она — наверняка. Помнишь, на ее десктопе висело фото косматой псины с языком на пол-груди? Помнишь, на шее собаки была красная ленточка — от сглаза? Повяжи себе такую на запястье.

Итак, ты синхронизировал фильтр — этому не мне тебя учить. Бредешь по улице — то вертикально, то на всех четырех, а вокруг тебя — ооо! Вот вокруг тебя стоит поглазеть. И хотел бы не таращиться, да волей-неволей.

Люди здесь живут в чем угодно. Вот особняк — здоровенный череп мамонта; вот небоскреб, как соцветье сирени, и каждый цветок — квартирка с балкончиками; вот Пизанская башня — покосилась уже настолько, что чуть не ложится на купола хрустального дворца. А тут аквариум, ну натуральный аквариум, вместо дома — шар с водой и рыбками! Присмотришься — на уровне третьего этажа кувшинки плавают. Наверное, там на них столики; наверное, это — ресторан…

По дорогам движется все, что вообразишь, а что не вообразишь — тоже. Движется — это значит, катит на литых дисках или кованых колесах, скачет лапищами, ползет на брюхе, несется галопом. Вон птеродактиль шурхнул над головой, вот паровоз дымит и грохочет товарными коробками, а это что у нас — колесная яхта под парусом?..

Люди — почти сплошь женщины. Они не похожи друг на друга. То есть они до такой степени непохожи, что выглядят совершенно одинаковыми. Надрывная попытка быть уникальной роднит их, как сестер-близняшек. Тоги, корсеты, кожа, кружева, лосины, кринолины, золотые локоны, парики, диадемы, соломенные шляпы, спицы накрест сквозь укладку, шпильки, ботфорты, гриндерсы, босые пятки… Спустя пять минут ты теряешься в этом водовороте, все становятся на одно лицо, в глазах рябит.

Встречаются и мужчины — их мало. Они двух типов: отребье (прыщавая щень, рикши, рабы-носильщики) и пафосные принцы верхом на чем-нибудь белом. Глядя на первых, ты радуешься, что ты — горилла в килте. Смотришь на вторых — и радуешься еще больше.

Вот теперь ты готов ко встрече.

7.

Не стану унижать тебя советами о том, как найти ее жилище. Где-то здесь живет ее старинная подруга (причем, давно не виденная). А если не подруга, так, например, отель для фанаток Сейлор Мун, или еще какая-нибудь зацепка. Не зря же Санни выбрала именно этот город.

И вот она.

Вот — Санни.

Причудливый домик, вылепленный из мокрого песка. Дворик. Цветники — неряшливо умильны, их слишком любят для того, чтобы придать им опрятную форму. Молоденький снежный барс, еще котенок, резвится среди хризантем, подбегает за лакомством к хозяйке.

Девушке от силы семнадцать (хотя где-то, задним умом ты помнишь цифру двадцать шесть). Все ее черты — кроме глаз — крохотны: носик-штришок, губки, ямочка на подбородочке, едва заметные брови. Зато глаза — как виноградные улитки: громадны, влажны, уязвимы. Волосы собраны в два хвоста заколками-ромашками. На ней белая блуза и плесированная синяя юбчонка, ниже — лакомые коленки и сумасшедшие полосатые гетры. Ее рисовал для обложки манги молодой художник, и очень старался, и перегнул…

Она глядит на тебя и хмурится, но не убегает в дом (ты ведь не слишком страшен, помнишь?)

Ты подходишь, поднимаешься на задние, лупишь себя в голую грудь.

Она колеблется, шарит по тебе влажным взглядом, силится выбрать между опаской, презрением, любопытством; задерживает фокус на красной ленточке.

— Хорошая зверушка… — говорит с явным сомнением.

А ты вытаскиваешь из складок клетчатой юбки фотографию. Ее собственное фото, только детское. Подносишь к ее глазам:

— Девушку ищу. Вот эту. Помоги, ну!

Фото лишено сходства с нею теперешней. Почти ничего общего. Совсем иное видит Санни, когда смотрит в зеркало. Однако она вздрагивает и отступает, а барс жмется к ее ногам, почувствовав.

— Нет, нет. Не знаю… никого, похожего на нее! Уходи!

Теперь ты должен задать ей три вопроса. И не просто как-то там должен, а — обязан, согласно действующему законодательству. От ее ответов зависит все дальнейшее. Если хоть на один Санни ответит правильно, следует применить мягкий метод. Если слова еще эффективны, нужно оперировать ими: уговаривать, прояснять, взывать к воспоминаниям, к идентичности, загонять в логические ловушки, цепляться за ассоциации… Но, скорее всего, будет иначе.

Итак, ты хватаешь ее за плечики мохнатыми лапищами и ухаешь из глубины живота:

— Кто ты? Как зовут?

— Эола из рода Хризантем, — испуганно выдавливает она. Минус один.

— Ты где? Где ты сейчас, ну?

— В стране Красоты и Бегущих Туч…

Минус два.

— У тебя какой фильтр?

— Я не понимаю… Отпусти меня. Отпусти!

Минус три. Все три — мимо. А что, ты надеялся на другое?

— Оставь ее в покое сейчас же! Убирайся прочь!

Крик доносится сбоку — подруга Санни, крупная темноглазая девица в сари, возникла на пороге дома.

Ты отпускаешь Санни-Эолу и не торопясь, не отводя взгляда, очень медленно отступаешь. Позволительно сказать напоследок одну фразу. Например, такую:

— Уууу… бедняжка.

8.