Роман Суржиков. Сборник (СИ)

— Господин Пирс, в данный момент сто человек ожидают экстренной эвакуации. Сто сильверов — в смысле, инфицированных на первой стадии. Каждый час ожидания снижает их шансы. К вечеру десяток уже будет обречен, к завтрашнему вечеру — вся сотня. Ваш тэ-ком позволит телепортировать их в бортовой лазарет прямо сейчас.

— Рад, что вы снизошли до объяснений, — поэт едва заметно кивнул. — Отвечу взаимностью. Мне необходимо окончить стихотворение. Полагаю, управлюсь за час. После этого тэ-ком будет ваш.

Гончаров почувствовал, как брови ползут на лоб.

— Из-за этого вы артачитесь?! Черт возьми, берите с собой лэптоп и дописывайте на борту «Терезы»! Сколько угодно, хоть «Евгения Онегина» сочините! До Земли месяц лететь!

— Я не собираюсь на «Терезу».

— Вы идиот? — уточнил капитан. — Объявлена полная эвакуация! Понимаете, что это? Завтра на всей планете не будет ни души. А если кто и останется, то точно помрет от лепры-Ф.

— Очень важная оговорка, — как-то печально произнес поэт и расстегнул ворот.

Ниже ямочки под кадыком зеленели два пупырышка — лепрозные язвы.

— Я дух, капитан. И хочу умереть на своей планете, а не в капсуле корабельного изолятора. Я никуда не полечу. Да и вы, как понимаю, не имеете права взять меня на борт.

Лишь теперь капитан рассмотрел лицо поэта: насмешливые умные глаза; тонкие губы, искривленные асимметрично — не то улыбка, не то болезненный оскал; ранняя седина в висках… быть может, возникшая вчера, от взгляда в зеркало.

— Соболезную вам. Но это не отменяет моего приказа. Отдайте тэ-ком.

— Это — последний тэ-ком на планете?

— Да.

— В таком случае, мое условие прежнее. Один час, капитан. Потом забирайте.

— Но почему? Зачем он вам? Все равно не улетите ни через час, ни завтра — никогда!

— Это устройство — последний способ связаться с Землей. Когда допишу, отправлю стих. Люди смогут прочесть. Один час, больше не нужно.

Гончаров сделал шаг назад. Приняв это за согласие, поэт повернулся к лэптопу. Спустя минуту он забыл о существовании капитана. Гончаров, однако, и не думал соглашаться. Думал совсем о другом. Так ли уж низко пытать духа? Особенно если дух — упрямый твердолобый баран. Сломать несколько пальцев или прострелить колено — это займет куда меньше часа. Но еще думал вот что: «тубус» пока все равно не готов. Нужно, наверное, часа два, чтобы заклепать иллюминаторы вертушки.

Пиликнул телефон.

— Помощь нужна, капитан?.. — спросил Хмель.

— Никак нет.

— Но тэ-ком здесь?

— Да.

— Фух. Ты скоро?..

Прежде, чем Гончаров ответил, донесся приглушенный голос Светланы — видно, крикнула в трубку через плечо сержанта:

— Вы с Гаем Пирсом?

— Да.

— Можно мне войти?

— Зачем?

— К нему.

— Черт возьми! Оставайтесь на месте и ждите. Отбой!

Он сбил звонок, злясь не на Светлану, а на Хмеля с его: «ты скоро?» Скоро ли я? Через час? А почему? Потому, что жалею одного барана? Или потому, что «тубус» еще не…

Телефон снова засигналил.

— Капитан, это Семен, фельдшер. У меня хорошие новости. На борту вертушки был ремонтный бот. С ним все очень быстро. Экипаж занят иллюминаторами, скоро закончит. Через полчаса мы готовы стартовать.

— Молодцы.

— Как у вас? Нашли тэ-ком?

— Да.

— Когда привезете?

— Решаю вопрос.

— Капитан… — голос Семена понизился. — Тут не все так радужно… Некоторые больны со вчерашнего утра. В смысле, утром заметили язвы, а появиться они могли и ночью. Нам бы поскорее, понимаете?

— Я не младенец. Отбой.

Он двинулся к Пирсу, все еще колеблясь: прострелить колено или просто сломать палец? Ладони поэта плясали над клавиатурой. Винтажная кнопочная клавиатура — дорогая, наверное. Пальцы отбивали рваную чечетку: выстучат слово или два, замрут, подрагивая, снова упадут на клавиши. Повинуясь секундному любопытству, Гончаров заглянул в экран. Не стоило терять на это времени, но ведь секунда, не больше…

Он прочел три строки и потемнел от ярости. Схватил поэта за ворот, рывком сдернул со стула.

— Твою мать! Так это стих… про каштан?! Не про жизнь и смерть, болезнь, эвакуацию, а про дерьмовый каштан?! Да пошел ты!

Впечатав Пирса в стену, Гончаров вынул оружие.

— Где тэ-ком?!

— Э… что?..

Глаза поэта туманились. Кажется, он не понял вопроса.

— Чертов недоносок, отвечай мне!..

И вдруг капитана осенило. Он ухмыльнулся, отбросил поэта, подошел к столу. Дорогой дом, дорогой лэптоп, дорогая рубаха. Возможно, и тэ-ком дорогой. Это будет не пивная банка, а маленький изящный жучок. Упертый олух до последней минуты сочиняет свой стих — значит, это ему дьявольски важно: сочинить и отправить, вписаться напоследок в историю. Тэ-ком не в подвале и не на чердаке, он здесь же, совсем рядом. В винтажных лэптопах бывают разъемы, как встарь: не инфракрасные, а контактные, чтобы втыкать разные мелкие девайсы.

Гончаров развернул компьютер и выдернул из порта крохотную, с ноготь, пластинку.

Когда вышел во двор, Светлана бросилась к нему:

— Что с Пирсом? Где он? Почему не летит?

— Пирс мертв, — отрезал капитан.

Он втолкнул ее в кабину флаера и прыгнул за штурвал.

* * *