Роман Суржиков. Сборник (СИ)

— Мама, я хочу спросить. Ты говоришь, что мой дед и отец — оба были достойными людьми, славными воинами, и оба погибли в схватке, как подобает мужчине. Ты говоришь, оба отправились на небесный пир к богам, поскольку умерли с мечом в руке. Ты говоришь, что в моих жилах течет их кровь, и в этой крови больше стали, чем воды. Я счастлив это слышать, и люблю их, и восхищаюсь ими… Но ты всегда много рассказываешь про деда, и мало — про отца. Пожалуйста, мама, расскажи мне о нем! Каким он был? Как он погиб?..

* * *

Желтый Лес слыл весьма неспокойным местом, и на то были причины. Лишь узкая речушка отделяла его от больших степей, а степи лежали уже вне власти короля и кишели кочевниками. Потому Желтолесный барон всегда держал в замке крепкое войско, а его рыцари славились отвагой на все королевство.

Некогда на службе барона состоял сэр Харольд Бурелом. Оправдывая прозвище, был он здоров и силен, как ломовая лошадь. Широк в плечах, могуч, крепок, потому хорош с копьем или боевой секирой, но как для мечника несколько медлителен. Говорил громко, а смеялся тихо, в бороду. Уважал лошадей, умилялся собакам, презирал деньги, оттого никогда их не имел. Словом, был рыцарь как рыцарь — не хуже иных.

Воины баронской дружины редко обзаводились семьями: кто почитал это скукой смертной, кому недосуг было, а кто попросту не рассчитывал надолго задержаться в нашем суетном мире. У сэра Харольда сложилось иначе. Когда стрела степного конного лучника вошла ему в глотку, сэр Харольд оставил по себе вдову и дочь.

Девочку звали Алией, ей тогда едва исполнилось пять. Печальный день похорон плохо запомнился ей. Много чужих больших мужчин в железе; бесформенное восковое чучело с мерзким оскалом на лице, ничуть не похожее на отца; огромный костер, и мать шепчет: «Папа теперь на пиру у богов, он радуется сейчас» — и до красноты трет глаза.

Живого отца Алия помнила и того хуже — разрозненные блики, силуэты в тумане. Вот откуда-то сверху он хватает ее рукой в перчатке — и вмиг она оказывается на широкой горячей спине жеребца. Вот треплет по холке лохматого черного кобеля, а тот, счастливый, лезет передними лапами на колени к хозяину. Вот за столом хохочет над своею же шуткой, расплескивая из кружки густой эль. А вот дочка просит его: «Покажи, как ты бьешь врагов!» — и секира в руках воина начинает вращаться все быстрее, пока не расплывается в сияющую восьмерку.

Да, Алия помнила об отце крайне мало. Зато твердо знала главное: он был настоящим рыцарем.

Мать Алии, как и многие благонравные строго воспитанные леди, вовсе не умела жить для себя, воплощать собственные желания. Да и желания как таковые почитала она делом постыдным, чуть ли не греховным. Жить с какой-либо иной целью, кроме выполнения долга, было ниже ее достоинства, а долг свой вдова видела в том, чтобы надлежащим образом воспитать и подготовить к замужеству единственную дочь.

— Тебе следует многому научиться, дорогая. Чтобы стать настоящей леди, девочка должна быть послушной и смиренной, следить за собой каждую минуту, и хорошо уметь различать, что подобает делать, а что — нет.

— Зачем это нужно? — недоумевала Алия.

— Чтобы стать настоящей леди!

— А это мне зачем?

— Только тогда достойный мужчина возьмет тебя в жены.

— А зачем мне нужен муж?

Такой вопрос был сущим кощунством в понимании матери, но она, пересиливая негодование, все же отвечала:

— Чтобы позаботиться о тебе, и чтобы защищать тебя! Кто же еще сделает это?

— Я сама научусь! Смотри, мам!

Алия хватала швабру и делала широкий замах, словно двуручным мечом.

— Прекрати сейчас же! — вскрикивала мать. — Это не подобает леди!

Дочь пожимала плечами и уходила. Да уж, не умеет мама объяснить понятно. То ли дело — отец.

— Не уповай на то, чего у тебя нет, — так говорил сэр Харольд когда-то. — Если уступаешь врагу в силе, бери свое скоростью. Не блокируй удары, уворачивайся от них. Не пытайся прорубить доспех, а целься в щели, в сочленения. Используй то, что имеешь.

Эта логика была яснее девочке.

Чтобы развить скорость, она тренировалась с уличными мальчишками, а иногда — с черным кобелем. Задирала пса, пыталась палкой стукнуть его шустрее, чем он зубами перехватит оружие.

— Святые угодники! — кричала мать. — Что за игры, как у девок дворовых!

А что сказал бы отец? Наверное, так:

— Не стой на месте! Мало вертеть рукой, двигайся всем телом!

Вооружившись арбалетом, Алия сбивала яблоки с дерева. Редко попадала — тогда болт разносил яблоко в мокрую труху. Чаще промахивалась, и болт улетал к чертям на небо.

— Ох!.. Помилосердствуй, безумная! — мать хваталась за сердце. — Ты хоть подумала, куда летят твои стрелы? А если на голову кому-то?

Отец сказал бы:

— Коли хочешь попасть, долго не целься. Арбалет тяжелый, долго держишь — рука задрожит, промахнешься. Подняла к плечу, поймала цель — сразу бей.