Роман в лесу

— Мне не потребуется такой наставник, чтобы напоминать о вас, — с улыбкой сказала Аделина. — Ваших замечательных родителей и ваших собственных достоинств вполне достаточно, чтобы я вас помнила. Если бы я увидела, что ваше природное здравомыслие победило страсть вашу, моя радость сравнялась бы с моим уважением к вам.

— На это не надейтесь, — сказал Луи, — ибо в данном случае страсть и есть добродетель. — Тут он увидел Ла Мотта, выходившего из-за аббатства. — Минуты дороги, — сказал он, — меня прерывают. О Аделина, прощайте! И скажите, что будете иногда думать обо мне.

— Прощайте, — сказала Аделина, растроганная его отчаянием. — Прощайте, и да пребудет мир с вами. Обещаю думать о вас с сестринской любовью.

Он глубоко вздохнул и сжал ее руки; в эту минуту Ла Мотт, обойдя еще одну груду развалин, показался снова. Аделина покинула их и удалилась к себе, подавленная этой сценой. Чувство Луи и ее уважение к нему были слишком искренни, чтобы она не испытывала сострадания к юноше из-за его несчастной любви. Она не вышла из своей комнаты до тех пор, пока он не покинул аббатство, не желая мучить его и себя формальным прощанием.

Вечер и час свидания приближались, и нетерпение Аделины росло; все же, когда время настало, решимость ей изменила, и она заколебалась. Назначить свидание — в этом поступке Аделине виделись нескромность и лицемерие, ей претившие. Она вспомнила, как нежно держался с ней Теодор, вспомнила еще несколько малоприметных штрихов, которые подсказывали ей, что сердце его имеет к этой истории самое непосредственное отношение. Она вновь засомневалась — не добивался ли он ее согласия на эту встречу под предлогом ни на чем не основанного подозрения, — и уже почти решила не ходить. И все же утверждения Теодора могли быть искренними, и опасность, ей грозившая, реальной. В этом случае ее угрызения совести были просто смешны; она удивлялась себе самой, что позволила им на мгновение взять перевес в столь серьезном вопросе, и, браня себя за проволочку, ими вызванную, заторопилась на место встречи.

Узкая тропинка, что вела к условленному месту, была тиха и никем не потревожена; когда Аделина вышла на полянку, Теодора там не оказалось. Гордость ее всколыхнулась, ей стало неприятно, что она, явившись на назначенное им свидание, оказалась более пунктуальной, чем он сам, и она свернула направо по тропинке, извивавшейся среди деревьев. Пройдя немного по ней и никого не увидев, не услышав ничьих шагов, она вернулась; но Теодор не появился, и она опять ушла. Потом вернулась во второй раз, но Теодора все не было. Ей стало не по себе, когда она сообразила, как давно уже вышла из аббатства, и поняла, что назначенный час миновал. Она была оскорблена и смущена, однако же села на траву и решила ждать, что будет. Прождав бесплодно до наступления сумерек, она встала, еще более уязвленная в своей гордости. Она боялась, что Теодор усмотрел нечто предосудительное в ее согласии, которого сам добивался; полагая, что он отнесся к ней с умышленной небрежностью, она с отвращением, осуждая себя, покинула условленное место.

Когда чувства эти улеглись и разум возобладал вновь, Аделина устыдилась своего, как она назвала это, ребяческого всплеска самолюбия. Словно в первый раз она вспомнила слова Теодора: «Я боюсь, что вас обманывают и опасность совсем близко». Теперь ее здравый смысл оправдывал обидчика и видел лишь друга. Суть этих слов, в справедливости которых она более не сомневалась, вновь ее встревожила. Ради чего он взял труд прийти сюда с виллы, ради чего намекал на грозившую ей опасность, если не желал остеречь ее? А если так, какое препятствие помешало ему прийти на свидание?

Эти мысли сразу заставили ее принять решение. Завтра, в тот же час она придет на заветную полянку, куда участие к ее судьбе, без сомнения, приведет Теодора в надежде с нею там встретиться. Она не могла не верить тому, что над нею нависло какое-то несчастье, но что это за несчастье, угадать не могла. Мсье и мадам Ла Мотт были ее друзья, но кто же еще мог обидеть ее здесь, где, как она полагала, отцу до нее не добраться? И почему Теодор сказал, что ее обманывают? Поняв, что не в состоянии выбраться из лабиринта догадок, она постаралась не поддаваться тревоге до следующего вечера. И все усилия употребила на то, чтобы как-то развлечь мадам Ла Мотт, которая после отъезда сына очень нуждалась в утешении.

Наконец, удрученная собственными бедами и сострадая бедам мадам Ла Мотт, Аделина удалилась на ночь к себе. Вскоре она забылась сном, но это было тревожное забытье, из тех, что слишком часто посещают ложе страдальцев. В конце концов ее растревоженная фантазия навеяла ей следующее сновидение [48].