Роман века

Следующие полчаса я провела в уже знакомом женском туалете, горько жалея о том, что не захватила ничего почитать. Как все-таки суровая действительность отличается от моего радужного представления о романтическом отдыхе на берегу моря с любимым человеком! Утешала лишь мысль о том, что я опять оригинальна. Мне не приходилось ни читать, ни слышать о том, чтобы героиня романа проводила большую часть времени в туалете, а, похоже, это развлечение станет моим уделом на длительное время… Мымра находилась у себя в комнате, через дырку в стене я ее отлично слышала. И никак не могла понять, чем она занимается. Вроде бы перебирала какие-то бумаги, вроде бы там иногда что-то тихо щелкало. Но вот она набрала номер телефона, и послышался ее сладкий голос:

— Ты готов? Тогда приходи, я жду.

Я тоже ждала и чувствовала, как притихшая было во мне ярость опять понемногу начинает закипать. Змея подколодная, не могла найти себе другого! Ей-то зачем все эти сложности?

Постучав, Марек вошел в ее номер, и змея произнесла завлекающим голосом сирены:

— Вот, я написала отцу, письмо возьмешь с собой. Подожди, сейчас я тебе прочту, что написала.

Пришлось, хочешь не хочешь, выслушать все ее благоглупости. Папочку просили отнестись с особым вниманием к подателю сего письма, сделать все, что в его силах, а в случае необходимости организовать ему выезд в Швецию на лечение. Хотела бы я знать, как далеко зайдет Марек со своей симуляцией, неужели до самой Швеции?

Судя по звукам, он принял вдохновенное послание и спрятал его в карман. А эта гарпия, поинтересовавшись, умеет ли он фотографировать, принялась что-то щебетать о том, как обрадуется папочка, если получит несколько ее фотографий. Он, видите ли, страстный фотолюбитель, коллекционирует фотопейзажи и особенно уважает морские виды. Так вот чем она щелкала — наверное, заряжала пленку. А сейчас тащит свою жертву на пляж, мертвой хваткой впилась, дрянь такая!

Я следовала за ними на безопасном расстоянии. Они направились по берегу моря в сторону Гдыни, я в ту же сторону, но скрываясь в прибрежных зарослях. Хорошо, что на мне оказались резиновые сапоги.

Гетера всячески расточала свои чары, прыгала козликом и ластилась кошечкой, подбегала к самым волнам и с пронзительным визгом спасалась от них на берег. Столько медуз валяется по берегу, и как эта язва ни на одной не поскользнется? Ничего в жизни я так горячо не желала, как этого. Вот, вот сейчас, когда, грациозно стоя на одной паршивой ножке, она боязливо погружала в лужу у берега носок другой! А, черт, опять обошлось, а ведь я так горячо этого желала! И, паразитка, то и дело заставляла безответную жертву щелкать себя. На самых разнообразных фонах! Меня наверняка хватил бы апоплексический удар в этом приморском лесочке, если бы я не отдавала себе отчета в том, что стала свидетелем захватывающего представления, когда за всеми словами и действиями героев скрывается совсем не то что эти слова и действия выражают. Марек с ангельским терпением следовал за совсем распоясавшейся баядерой, выполняя все ее пожелания в области фотографирования и ловко уклоняясь от проявлений ее нежности. Это меня немного утешало.

Вот так мы преодолели несколько километров и добрались до места, где морской берег образовал небольшой мыс. Лес подходил почти к самой воде. Выдра влезла на ствол старой, прогнившей ивы, нависшей над впадающим в море ручейком, приняла изящную, как ей казалось, позу и велела себя запечатлеть. Что-то ее не устраивало, она поднялась немного выше по стволу, потом спустилась ниже, извиваясь, как потревоженный уж-желтопузик, а Марек покорно ее щелкал.

Оставив, наконец, иву в покое, выдра переместилась на большой камень, а потом углубилась в овраг, по которому плыл ручеек, и принялась фотографироваться на его склонах, принимая самые немыслимые позы. Из укрытия в зарослях я отчетливо слышала протесты Марека, уверявшего, что хороших фотографий в овраге все равно не получится, там слишком темно.

Нафотографировавшись вволю, эта обезьяна выразила пожелание вернуться, причем обратный путь ей из вредности захотелось пройти по лесу, так что мне пришлось спешно ретироваться в мокрые и грязные заросли ивняка, чтобы пропустить их.

На обратном пути ничего заслуживающего внимания не произошло. В результате слежки я пришла к однозначному выводу, что мы с Мареком оба были заняты одним и тем же делом: я следила за ним, а он следил за ней. Зачем следила я — понятно, а вот зачем ему понадобилось наблюдать за ней — совсем непонятно.