Роман века

Капитан недоверчиво уставился на нас. Он сделал жест, будто хотел постучать пальцем по лбу, но удержался, наверное из вежливости. Мне стало плохо при мысли, что из-за этого идиотского упущения я приговорена к пребыванию в шкуре Басеньки до конца жизни.

– Знаете, – сказал он обвиняющим тоном. – Если бы у меня до сих пор оставались сомнения относительно вашего участия в этом деле, теперь я лишился бы их окончательно... Сколько еще?

– Что, сколько еще?..

– Этой игры в Мачеяков. Времени, сколько еще. Пять дней, так?

– Ну, пять. Кажется пять?... Потом они как-нибудь дадут знать...

– А если нет?

– Наверное, я сдурел окончательно, – с унылым отвращением сознался муж. – Три недели и три недели, а как потом выкручиваться, ни слова! Умственное затмение...

– Ради бога, а они еще не сбежали? – испугалась я. – Они должны вернуться, иначе, на кой черт им это нужно...

Капитан задумчиво качал головой.

– Нет, убежать они еще не убежали, – решил он. За эти пять дней они вероятно внезапно найдутся. Но в данной ситуации мы не можем ни о чем договориться и вы будете информировать меня о происходящем. Что бы ни случилось, звоните, но так, чтобы вас не было видно в окно. Телефон поставите ниже...

Два других сантехника ограничили свою деятельность территорией кухни и собственностью шефа. Они не скрывали своего недовольства, выяснилось, что большую часть отпечатков пальцев на шедеврах нам удалось почти полностью замазать. Реконструкция поврежденных участков была необходима, на месте сделать ее было нельзя, поэтому нам сказали, что забирают все до завтра и завтра утром принесут обратно. Это означало, что сантехнические работы в доме четы Мачеяков затянутся и требуется договориться о показаниях, которые нам придется давать по этому вопросу.

На следующий день бригада сантехников, на этот раз состоящая только из двух человек, принесла в ящике с инструментами драгоценности шефа, починенные так, что я ничего не заметила. На них не было ни следа нашей разрушительной деятельности. Удивленный муж с минуту поговорил с ними при помощи химических формул, после чего они проследили, чтобы мы запаковали пакет точно также, как раньше. Муж очнулся от эйфории и слегка забеспокоился:

– Вы оставили золото там внутри? – неуверенно спросил он, взвешивая один из подсвечников в руке. – И эти вещи в картинах? А если они исчезнут, что будет?

– Можете не беспокоиться, это не ваше дело, успокоил его один из мастеров. – Что там есть, то есть, уж мы за этим проследим.

– Дурачок, наверняка же они положили поддельные, – сказала я, когда они ушли. – По моим сведениям, настоящие стоят как минимум десять тысяч долларов. Никто в здравом уме так рисковать не будет. Как хорошо, что мы так осторожно со всем этим разделались!..

Пакет для шефа вернулся к первоначальному виду и ожидал своего времени на кухне, под столом. Неизвестно почему, но именно это место показалось нам самым безопасным. Теперь главным поводом для беспокойства стала неуверенность в нашем возвращении в себя, мы были близки к тому, чтобы позавидовать пакету. Боязнь, что Мачеяки продержат нас так еще три недели, а может и три года, казалась реальной и приводила нас в отчаяние. Было известно, что милиция не освободит нас с нашего поста до окончания дела. Муж одурел до такой степени, что пренебрег своими основными обязанностями.

– Что ты сидишь? – рассердилась я во время нашего последнего визита к Земянскому. – Мне за тебя бояться?

Он немедленно испугался, причем так, будто страдал всеми фобиями мира, после чего энергично постучал пальцем по лбу:

– Ты свихнулась, – недовольно сказал он. – Мы же должны были притворяться перед милицией. А если милиция и так знает, в чем дело, на кой черт нам это представление? Для чистого искусства?

– А откуда ты знаешь, не смотрит ли сейчас на тебя шеф? Откуда ты знаешь, не спросит ли Земянский Мачеяка, когда это у него прошло? Лучше не рискуй, чтобы не терять ориентировки. Я на прогулки хожу аккуратно!

Муж тяжело вздохнул и продемонстрировал взрыв паники, что удалось ему очень легко, потому что увлекшись нравоучениями я чуть не въехала под грузовик. В случае чего, это было бы виной грузовика, но катастроф у нас в программе не было.

На прогулки я в самом деле ходила исправно, если не вспоминать о соединении их с моими личными делами. Личные дела начали меня беспокоить. Блондин казался мне слишком умным и вообще всеведущим, тем не менее его поведение оставалось непонятным. Первоначально он подчеркивал отсутствие времени и одновременно целые часы проводил со мной в скверике, без всякой уважительной причины. Я даже подумала, что это неспроста.