Роман века

Пляж, Гранд-отель и собачью будку я посещала в разное время дня и ночи. Узнала о существовании вокруг сарая свежих следов обрезанного каблука. Восход солнца застал меня вблизи ивы на холме, куда я забралась собирая кусочки янтаря. В зарослях рядом с ивой росли желтые цветочки, я вдруг вспомнила, что люблю такие, направилась туда, чтобы их нарвать, нагнулась и вдруг увидела среди них знакомые следы!

Он был здесь ночью. Он вовсе не следил за упырихой, а бродил вокруг ивы. Что он здесь делал, черт побери, свихнулся, что ли? Надо было тоже прийти сюда, зря я следила за Гранд-отелем.

Недовольная собой, растерянная и нерешительная, я нарвала цветочков и вернулась в отель как раз в тот момент, когда гарпия уезжала на машине. Ключи от моей, как обычно, были при мне. Я успела отправиться за ней, с угрюмой злостью и решимостью на все, одуревшая от избытка неясностей и угнетенная собственной следственной бездарностью.

На полпути между Гданьском и Элблонгом, на Варшавском шоссе, я немного пришла в себя, опомнилась, оставила ее и вернулась. Она явно направлялась в Варшаву, было бы безнадежной глупостью оказаться там вдруг в старом плаще, тапочках, без ключа от квартиры, зато с букетиком привявших желтых цветов. Если она уезжает насовсем, то и черт с ней, не она мне нужна, а Марек, непонятные действия которого я должна в конце-концов расшифровать.

Поздним вечером я расположилась недалеко от сарая. Луна росла, приближаясь к полной, погода стояла прекрасная, светло было, как днем, сидя в глубокой тени я прекрасно видела через ветки весь пляж. Я решила ждать. Точно неизвестно, на что я надеялась, во всяком случае, не того, что произошло.

Я торчала в зарослях чертовски долго. На пляже не было ни души, возле сарая царили тишина и спокойствие, ничто не дрогнуло, ничто не шевельнулось. Я замерла, одеревенела, насквозь промокла и начала задумываться, действительно ли такой способ коротания ночей имеет смысл, и не останется ли ревматизм единственным результатом. В тот момент, когда я решила возвращаться и держась за пень пыталась обрести власть над ногами, послышался тихий приближающийся рокот. Я бросила гимнастику и неподвижно замерла.

По лесной дороге, являющейся парковой аллеей приспособленной для езды, медленно проехала какая-то машина. Я не рассмотрела ее как из-за расстояния, так и оттого, что в глубине леса было намного темнее, чем на пляже, кроме того, ее заслоняли ветки, и я видела только свет фар. Но она была единственным подвижным элементом и направлялась в сторону ивы, поэтому я решила пойти за ней. На всякий случай...

Я догнала ее у оврага, когда она разворачивалась. Дорога заканчивалась мостиком через ручеек, перед мостиком была небольшая полянка с лавочкой, маневрировать там было довольно трудно. Машина тихо порыкивала двигателем, пытаясь пройти мимо дерева, не оторвав дверных ручек. Я чуть не кончилась, узнав пежо дивы!

В первый момент я была абсолютно уверена, что каким-то чудом она раздвоилась, то есть у меня галлюцинации. Придя в себя я осознала, что с утра можно было три раза доехать до Варшавы и вернуться. Машина была равномерно покрыта пылью, что указывало на долгий путь при хорошей погоде. Она съездила на прогулку, мало ей было семисот километров, так она проехала немного дальше, сюда, к иве...

Теперь я ждала появления Марека. Похоже было, что они вместе танцуют здесь при луне, топча желтые цветочки, либо собирая лесные растения, а может, изучая жизнь сов. Все остальное они спокойно могли делать в закрытых помещениях, в номерах отеля или публичных местах, ива им была ни к чему. Что бы они не вытворяли, увидев это, можно было многое понять.

Ничего не происходило. Гетера сидела на стволе ивы и курила сигарету за сигаретой, а я в мокрых зарослях ругалась как сапожник. Просидели мы так добрых пол часа. Марек не появился, сильфида поднялась, выбросила папиросу, села в машину и уехала обратно. Или что-то не получилась, или она по злорадству судьбы потребляла чистый воздух именно в этом месте.

Выловить Марека казалось невозможным. От переживаний я проснулась страшно рано и еще до до завтрака помчалась изучать следы. Вокруг сарая я обнаружила несколько новых, пошла дальше и поискала у ивы. Желтые цветочки были мне указателем.

У самой ивы обрезанного каблука я не заметила, среди же цветов и в зарослях, он встречался часто. Отсюда я сделала вывод, что так же как и я, Марек торчал в кустах, наблюдая за дивой, позировавшей на стволе. Какой был в этом смысл? Он рисовал ее портрет?.. От злости я почти уткнулась носом в землю, пытаясь выяснить что-нибудь еще, пока вдруг снова не ощутила, что вижу нечто знакомое.

На аллейке были грязь и мох, в лесу мох и трава, под ивой – зыбкий песок. Между цветочками кое-где попадались кусочки твердого влажного грунта, а между мостиком и пляжем была одна грязь. Всматриваясь в эту пересеченную местность, я никак не могла понять, что увидела, не обрезанный же каблук, к которому я уже привыкла. Я исследовала взглядом кусочек за кусочком, пока наконец не поняла, у меня перехватило дыхание.