Роман века [вариант перевода Фантом Пресс]

— Тогда и вовсе не понимаю. Да озолоти меня…

— Вот именно!

— Что именно?

— Озолотили! Мацеяк велел. Я сам не выношу шума, уши пухнут, а ему, видите ли, нравится. И чтоб никто не догадался, что слушает не он, велел мне включать и радио, и телевизор на полную громкость. Каждый день! А если уж совсем невмоготу, то хотя бы через день. Заметила? Я не каждый день смотрю телевизор из-за этого…

Он еще что-то говорил, но я уже не слушала, поспешив к себе наверх. Мне совершенно необходимо было побыть в тишине и спокойствии, чтобы как следует все обдумать. И решить проблему: должна ли я проклинать судьбу за то, что влипла в аферу Мацеяков с ее уголовными и нравственными аспектами, или, наоборот, благословлять, ибо только благодаря ей стала прогуливаться по скверику. Не знаю почему, но, кажется, я склонна была выбрать второй вариант.

* * *

Телефон зазвонил под вечер. Телефонный звонок в этом доме раздавался очень редко и поэтому вызвал в наших рядах настоящую панику. Мы с мужем, как дед и баба в детской игрушке, поочередно наклонялись над аппаратом, не решаясь поднять трубку, и всполошенно гадали, кто бы это мог звонить. Естественно, первой сдалась я.

— Это ты, Басенька? — раздался ласковый конспиративный голос. — Узнаешь меня? Да, я, Стефан Паляновский.

Трубка лишь потому не вывалилась у меня из руки, что я ее судорожно сжала. Голос я узнала по первому же звуку и подумала — опять неприятности. Или пан Паляновский забыл о подмене и принимает меня за настоящую Басеньку, или прекрасно все помнит, но уже должна была произойти обратная замена, Басенька должна была возвратиться домой, но не возвратилась, меня не предупредили, мистификация окончилась, а возвращающуюся домой Басеньку где-то по дороге пристукнули, о чем ее воздыхатель не знает. Или ее перехватил капитан, о чем тоже больше никто не знает…

— Да, это я, — неуверенно ответила я.

— Как живешь, кохана? Я так о тебе беспокоюсь. Звоню я из Быдгоща, ухе скоро вернусь. Ты одна? Мужа нет поблизости, ты можешь говорить?

— Могу, его нет поблизости, — ответила я, плечом оттеснив муха, который пытался приложить ухо к телефонной трубке, уж очень ему хотелось знать, кто звонит. Интересно все-таки, за кого меня принимает Стефан Паляновский?

А тот все не унимался:

— Как твои дела, мое сокровище? Почему у тебя такой грустный голосок? Какие-нибудь неприятности? Скажи мне, поделись…

Особый упор на слове «неприятности» расставил все по своим местам. Пан Паляновский не сошел с ума и не забыл о мистификации, со своей Басенькой он меня не путает, а говорит именно со мной и именно от меня хочет знать, все ли тут в порядке. Невинные же вопросы и нежный щебет предназначены для нежелательных подслушивателей. Пусть думают, что Басенька в доме.

— Да нет, никаких неприятностей. Все в порядке, — осторожно ответила я. — Он тоже ведет себя Вполне прилично, никаких КОНФЛИКТОВ.

— Ну и слава Богу! А краны все еще тебя беспокоят?

— Какие краны?

— Ну те, что протекали, ведь ты вызывала сантехников. Они все исправили?

Меня бросило в жар. Значит, за нами следят! Они увидели водопроводчиков и сразу встревожились, более того, у Стефана Паляновского возникли нехорошие подозрения, вот почему он звонит. Быстро надо что-то придумать, рассеять подозрения, причем сделать это так, чтобы он не догадался, что мы с мужем прозрели, что связались с милицией, иначе все пропало. Попытаюсь сыграть еще одну роль — той самой Иоанны Хмелевской, которая из лучших побуждений две недели назад согласилась пойти на глупую мистификацию и сейчас ни о чем не догадывается.

Вдохновение снизошло на меня как по мановению волшебной палочки, и я начала тоном обиженной примадонны:

— Откуда ты взял, что протекли краны? И вовсе это не краны. В кухне появилась лужа, и оказалось — лопнула труба под мойкой. Пришлось менять.

— И тебе, моей маленькой птичке, пришлось заниматься этой нехорошей трубой! Бедняжка, как я тебе сочувствую! Сантехники сами пришли или ты их вызывала?

Примадонна вконец разобиделась:

— Ты когда-нибудь видел сантехников, которые пришли бы по собственной инициативе? Я, сколько живу, не видела, — тут мне вовсе не пришлось притворяться, слова прозвучали вполне искренне. — Конечно же, твоей птичке пришлось самой их вызывать. Два раза! Представляешь, в кухне все течет и течет. Ужас!

Очень мешал муж. Он смотрел на меня большими глазами с безопасного расстояния и мешал войти в образ. Пришлось сделать паузу, которую заполнил нежными словечками пан Паляновский. Кажется, относительно водопроводчиков он успокоился.

— Минутку, — прервала я поток сердечных излияний, — у меня тут еще одна проблема. Ты ведь знаешь мужа, он всегда старается сделать мне какую-нибудь пакость. Вот и теперь. Принесли пакет и велели ему быстро доставить, а он до сих пор этого не сделал. Противный! Хочет свалить на меня. Ну нет, не стану я в его дела вмешиваться!

У пана Паляновского даже голос изменился, и он засыпал меня вопросами:

— Что ты говоришь, дорогая? Для кого пакет? Куда доставить?