Роман

Сказав это, она прикрыла тканью конец списка, и мы снова оказались перед первыми пятью строчками. К ее чести, она никогда не напоминала мне, как она боролась с правлением «Кинетик», чтобы оно дало мне еще один шанс, затем еще и еще один. Но язык цифр недвусмысленно свидетельствовал об этом.

Иногда какие-то фразы из наших с ней разговоров давали мне понять, что она постоянно ведет борьбу за мое писательство:

1967 год: «Мистер Йодер, я сделала все возможное, чтобы протолкнуть „Грензлер“, так как я знаю, что это прекрасная книга. Но потерпела неудачу».

1973 год: «Мистер Йодер, самое большее, что было в моих силах, это заплатить вам еще семьсот долларов. Но я предложила начальству: „Давайте я приплачу ему сотню долларов из моих доходов“, — и тогда они подняли ставку до восьмисот долларов».

1976 год: «Мистер Йодер, послушайте меня внимательно: вы будете одним из самых лучших наших писателей. Однако мистер Макбейн не очень-то в это верит. И наши агенты по продаже в это не верят, да, я думаю, и ваша жена тоже. Но я верю. Доходы от продажи „Изгнанного“ плачевны. Но к черту их! Идите домой и начинайте вашу новую книгу, о которой мы говорили. Заставьте петь каждое слово. Вы — писатель. Верьте мне».

1980 год: «Мистер Йодер, я не могла заснуть прошлой ночью. Если мы упустим наш шанс, „Кинетик“ может отказаться от ваших услуг. Но я обещаю вам, что, если они это сделают, им придется расстаться и со мной. Я возьму вас с собой в другое издательство, и в конце концов мы пробьемся. Но к утру я все-таки уснула. Мне снилось, что „Нечистая сила“ должна произвести фурор! Будем уповать на то, что сон вещий».

* * *

Нам понадобилось тринадцать лет, чтобы опубликовать книгу, оправдавшую надежды «Кинетик». И, если бы миссис Мармелл не подвергла сомнению мою упрямую настойчивость излишне подробно описывать происхождение героев, я никогда бы не научился писать так, чтобы мои книги нравились читателям.

— Хотите посмотреть цифры, что я наметила по вашей последней книге?

— Не сглазьте!

— Мои прогнозы очень оптимистичны.

Но она все-таки убрала свои записи, так как уже давно уяснила, что я не любил выслушивать ни плохие, ни хорошие новости. Как я говаривал в ту пору, когда дела мои шли не очень-то хорошо: «Я пишу книги. Они начинают жить своей жизнью. Как это происходит — я не могу понять». Я старался никогда не злиться на равнодушие, с которым публика встретила мои ранние произведения, но и особо не ликовал, когда она с восторгом принимала мои последние произведения: «Я пишу книги и позволяю им быть более или менее популярными».

Но у миссис Мармелл в запасе была еще одна новость, которая — она была уверена — порадует меня настолько же, насколько она порадовала и ее, — она получила факс от лондонского агентства «Кинетик»: «Интерес публики, вызванный „Грензлерским октетом“ Йодера, так его книги называют в Европе, дает нам возможность продать первые четыре романа трем странам, которые ранее от них отказались, а „Изгнанного“ (это одно из лучших произведений) — еще четырем издательствам. Думаю, могу гарантировать, что „Нечистая сила“ станет бестселлером в Европе».

Мы не почивали на лаврах от подобных новостей, так как не были новобранцами на книгоиздательском фронте, знали, что опасность может ожидать всегда. Мне известно, что о писателе судят по его последнему произведению, хотя мы и знаем бесчисленное множество издателей, работающих весьма успешно, но чьи постоянные авторы в последнее время ни строчки нового не написали. Каждый из нас слишком много поставил на «Каменные стены», и мы оба прекрасно осознавали это.

Поэтому я очень внимательно отнесся к замечаниям миссис Мармелл по поводу моих «Стен», которые она зачитывала со своего листочка:

— Мне очень нравится эта история, мистер Йодер, но думаю, что ваш акцент на «болезни общества» помешает нам ее продать.

Последнее слово раздражило меня:

— Я сто раз уже говорил вам, что меня не волнует, можно ли это продать или нет.

— Зато волнует меня. Но дайте мне изложить это в том ракурсе, который, я знаю, вас взволнует. Если то, о чем я говорю, не будет отредактировано, то может случиться, что наших читателей ожидает разочарование.

Я внимательно слушал ее.

— Ваша сюжетная линия крепка, но уж слишком «заоблачна». Вы забыли о необходимости поддерживать внимание читателей. А причина, я думаю, в том, что, вместо того чтобы сконцентрировать основное внимание на характере героев, вы гоняетесь за абстракциями. И поэтому я думаю, что роман только выиграет, если читатели будут увлечены подсюжетом.

Хотя ее идеи и раздражали меня и казались мне вторжением в мою сферу, у меня были точно такие же дискуссии с миссис Мармелл по моим предыдущим книгам, и она всегда оказывалась права. Поэтому я вынужден был слушать, хотя и не был согласен с тем, что слышал.

— Как это сделать?

— Во-первых, надо сокращать. Надо изъять здоровый кусок в середине. Это освободит место для подсюжета.

— У меня его нет. Что вы имеете в виду конкретно?

— Ничего конкретного. Я всего лишь прошу вас обдумать то, что я сказала.

— М-м-м-м. Хорошо, я подумаю.