Романов #11

В Москве Емельяну Сергеевичу ничего не стоит лично ко мне обратиться. Смысла посылать еще и человека в мой дом у куратора ЦСБ не было.

По моей мысленной команде искусственный интеллект высветил для меня содержание разговора опричника и управляющего. Ничего примечательного сказано не было, князя приглашали для приватной беседы в представительство ЦСБ. Не удивительно, что это прошло мимо «Оракула», таких приглашений мне шлют сотни каждую неделю. Это отличается лишь тем, что у курьера была возможность подойти к моему дому.

Когда я перешел к кофе, управляющий поставил передо мной тарелку с талкыш калеве. И, наслаждаясь практически родным угощением, я просматривал личное дело посыльного от ЦСБ.

Стандартная карьера начиналась переходом из военных в опричники. Послужной список ничем не примечателен, Леонид Васильевич шел от дела к делу, получая новые звания по выслуге лет. И сейчас занимал пост главного следователя Царской Службы Безопасности по Красноярскому княжеству, в звании капитана.

Что ж, раз меня там ждут в любое время, а Виктория еще спит, почему бы и не поинтересоваться, что такого мне хотят сообщить опричники. «Оракул» нашел только приказ полковника Городового, возглавившего Красноярское отделение ЦСБ, и его капитан уже выполнил, передав приглашение. А заглядывать в мысли людей искусственный интеллект еще не научился.

— Распорядись, чтобы мне приготовили машину, — велел я, уничтожив последний кусочек восточной сладости. — Если княгиня проснется раньше, чем я вернусь, скажешь ей, что я ненадолго.

— Как пожелаете, Дмитрий Алексеевич, — поклонившись, ответил тот.

* * *

Полковник Городовой Илья Евгеньевич только пришел на службу, о чем мне посчитал нужным сообщить его секретарь. Спешить мне было некуда, так что я дождался, пока о моем прибытии доложат, и лишь после приглашения вошел в кабинет.

Илья Евгеньевич был человеком немолодым, но за собой следил. Возраст выдавали лишь морщины на шее да абсолютная седина. Для своих семидесяти пяти лет выглядел он просто превосходно, не многие благородные, которых молодит магический дар, сохраняются так хорошо.

— Здравствуйте, Дмитрий Алексеевич, — очень бодро поднялся из-за стола полковник. — Благодарю, что так быстро откликнулись на мое скромное приглашение.

Служить ему оставалось несколько месяцев, после чего уйдет на пенсию уже принудительно. В отличие от капитана, который был послан меня пригласить, Илья Евгеньевич заслужил далеко не одну награду из рук государя.

Ворошилов отправил Городового в Красноярск досидеть до конца перед уходом со службы. Боевой офицер ЦСБ, Илья Евгеньевич держался за свою работу до последнего, хотя многие на его месте давно бы махнули рукой и отправились встречать старость.

— Здравствуйте, Илья Евгеньевич, — кивнул я, пожимая протянутую сухую ладонь.

Однако за старческой сухостью скрывалась немалая сила даже по меркам молодых людей. Городовой оказался настоящим богатырем, пусть и постаревшим, но мощь еще не растерявшим.

— Прошу, присаживайтесь, — указав мне на кресло, предложил хозяин кабинета.

Пока я садился, Илья Евгеньевич предупредил по селектору, что временно для всех недоступен, и сам вернулся на свое место. Сложив руки на столешнице, полковник заговорил:

— Я понимаю, что вы можете посчитать мой вопрос маленьким и незначительным, — произнес он, глядя мне в глаза. — Но я просто не могу не спросить. Полагаю, вам уже докладывали, что всем заинтересованным лицам уже стало известно, что вы связаны с омоложением боярина Орлова, князя Демидова, великого князя Невского и излечили нескольких сильно искалеченных царских людей.

О том, что шила в мешке не утаишь, я думал уже давно. Но пока проблемы в этом не видел. Наноботы производятся в достаточном количестве, и я вполне могу брать дополнительных пациентов. Другое дело, что еще никто не осмеливался просить меня об этом.

— Хотите тоже получить омоложение, Илья Евгеньевич? — спросил я напрямую, приподняв бровь.

На месте полковника я бы тоже обязательно попробовал договориться. Семьдесят пять лет, из которых больше полувека на службе — это очень серьезно. Не представляю, как он будет каждое утро просыпаться на пенсии с осознанием, что родная ЦСБ в нем больше не нуждается, и дело, которому посвятил всю свою жизнь, теперь живет без него.

А вот если скинуть лет двадцать-тридцать, тоскливое существование можно провести и продуктивнее, и приятнее. У каждого опричника жалованье вполне достойное, и многие, оставив службу, начинают собственное дело. Сколько на счету накоплено у полковника, я мог бы посмотреть, конечно, но мне было не настолько интересно.

Усмехнувшись, Илья Евгеньевич ответил:

— Я солгу, если скажу, что не думал об этом, Дмитрий Алексеевич, — сказал Городовой. — Но даже не смею надеяться на такую милость. Да и прожил я хорошую жизнь, князь. Вы ведь уже видели мое личное дело?

Я кивнул, и полковник продолжил: