Романов. Том 1 и 2

Государь остался сидеть, глядя на членов совета спокойно и даже равнодушно. Но аура власти заставила Виктора Игоревича сесть обратно и замолчать. Давление ощутили все присутствующие, так что больше желающих спорить не нашлось.

— Власть мне дают царские люди, — сказал негромко государь. — Или вы думаете, что можете диктовать мне, царю, как вести дела на моей земле? А теперь я скажу про Новгород. Я оставляю его за собой. Пусть это служит вам напоминанием, какова расплата за попытку поучить своего государя, как править его царством.

Великий князь Киевский фыркнул.

— Ты сам убил Юру? — спросил он, когда аура перестала вдавливать его в кресло.

— Нет, — покачал головой государь, — я собирался его официально судить, за ним грехов накопилось уж слишком много. Но я не виню его убийцу. В конце концов, Долгоруков пытался свергнуть мою жену. Дело закрыто. Кто-то хочет поспорить? Значит, будет обвинен в убийстве Долгорукова и его семьи.

— Подумай, что ты станешь делать, когда Романова уйдет в монастырь, — вставил Тверской сквозь стиснутые зубы. — У тебя нет наследника. Уже сколько лет? Двадцать? Кто сядет в Москве после тебя, Михаил?

Царь рассмеялся. Великие князья же смотрели на него, как на безумца.

— Вы только что доказали, что совет клана давно устарел и больше мне не нужен. Вы что, не слышали о суррогатном материнстве? — объявил Михаил II. — Думаете, я не знаю, как вы подсылали людей, чтобы те подлили яд моей жене, чтобы она не забеременела? Или ты, Коля, хочешь сказать, что не настраивал свою дочь соблазнить меня ради бастарда?

Тот промолчал в ответ, лишь нахмурился.

— У меня есть наследник, — объявил царь. — Но его имя я вам не дам. В следующем году, когда придет срок, я официально признаю своего сына.

Конец первого тома.

Том 2

Том 2 Глава 1

Внедорожник катил по Москве без спешки. От Кремля до ЦГУ, грубо говоря, рукой подать, да и улицы все еще пустовали. Редкие машины попадались, но в основном спали на стоянках в ожидании хозяев.

— Княжич, очки, — напомнил мне Виталя, доставая из бардачка треугольный чехол. — С лета лежат, можно сказать, из Казани с любовью.

Я улыбнулся, принимая футляр, и открыл крышку. Черные солнечные очки, но при этом в строгом дизайне. Нацепив их на нос, я взглянул в зеркало.

— Опять решат, что я всю ночь пьянствовал вместе с Юсуповым, — оценив свой внешний вид, вздохнул я с ухмылкой.

Виталя кивнул, а едущий вместе со мной юрист хмыкнул.

— Если хотите, можно устроить нечто подобное, — заметил Эдуард Талгатович. — Снимем помещение, позовем красивых девушек. Сможете собрать друзей. А мы «случайно» проговоримся, что ваши отцы вновь планируют новую шахту.

— Нет, спасибо, — возразил я. — У нас на следующих выходных поездка на горнолыжную базу Орловых. У журналистов будет повод показать свои навыки проникать на закрытую территорию.

— Можно дать аккредитацию некоторым изданиям, — пожал плечами юрист. — Тем более что все равно кто-то да просочится.

Я взглянул на него сквозь темные стекла.

— Это, я так понимаю, отец передает?

— Вам нужно бывать на публике, — пожал плечами Эдуард Талгатович. — И чем ярче у вас будет публичный образ, тем меньше лишних подозрений, чем занимается младший Романов.

— Это верно, — кивнул я.

— Сергей Алексеевич сейчас всегда на виду с князем, Ксения Алексеевна уже рассылает приглашения на прием. А чем заняты вы в глазах общества? Учитесь?

Я качнул головой.

— Разве это плохо?

— Для второго самого известного княжича юга выглядит как минимум подозрительно, — пояснил адвокат. — Там вы приобрели определенную репутацию, а здесь будто совершенно другой человек.

Кивнув ему в ответ, я дождался, пока Виталя заедет на территорию ЦГУ. Внедорожник встал у прохода к главному корпусу, и я попрощался с юристом за руку. Витале еще предстоит довезти его до особняка и вернуться только к концу занятий. А две машины сопровождения останутся на парковке.

Выйдя на улицу, я поправил воротник плаща. Погода за время, проведенное в казематах Кремля, не улучшилась, но хотя бы дождя не было.

Останавливаться на своей лавочке сегодня я не стал, сразу взошел на крыльцо, сдал плащ в гардероб и направился в столовую. После промозглой улицы и посещения царских подвалов очень хотелось нормального кофе.

Все, теперь можно выдохнуть. Дело Николаевых-Долгоруковых нас коснуться не должно. А если и появятся вопросы, то допрос уже проведен, и без веских улик повторять его не станет даже царь. Один допрос в календарный год — это максимум, который может выдержать человек, прежде чем сойти с ума. Целители, конечно, умеют выращивать органы, но вернуть разум даже они не способны.

Сотрудники уже были на месте, раздавали завтраки всем желающим. Никого из присутствующих студентов я в лицо не знал. Столик нашей группы был свободен, и я разместился за ним с кружкой кофе и горкой бутербродов с ветчиной и маслом.