Романовы

Будучи впечатляюще сообразительным спаниелем, собака не прыгнула на хозяина. Она осторожно обнюхала его тело и ткнулась носом в его щеку. Он не шевелился. Холодный. Слишком ослабший для разговоров.

– Он умирает, Заш. Мы должны что-то сделать. Какие заклинания ты добыл?

Джой лизнула Алексея – умывая, исцеляя и демонстрируя любовь тем способом, на который была способна.

Я нетерпеливо поманила его рукой.

– Ты нашел жестянку с заклинаниями облегчения?

Заш поспешил вперед и бросил сверток рядом со мной. Только тогда я увидела, сколько он несет: два заплечных мешка, набитые всякой всячиной, три фляги, два скатанных спальных мешка и корзинку с едой. Ту же самую, которую сестры приносили нам, только в этой было гораздо больше еды, чем нам когда-либо давали.

Как будто Заш знал, что нам предстоит путешествие. Как будто он собирался присоединиться к нам. Если бы я могла рассматривать его только как ресурс – мускулистое тело, которое могло нас защитить, – может, и согласилась бы.

Но не получалось. В моих глазах он оставался окутанным облаком недоверия. Он предал нас, привел к смерти. Может ли человек испытывать достаточно глубокое раскаяние, чтобы это исправить? Но даже если и так, для меня это ничего не значило. Я никогда не забуду, что он сделал. Никогда этого не прощу.

– Там была только жестянка, – тихо сказал он. – Я не смог найти другие. – Он вытащил маленькую бутылочку размером с мой большой палец. – И немного чернил для заклинаний.

Мои руки замерли в надежде обнаружить вещи доктора Боткина.

– Ничего, кроме заклинаний облегчения? – Я рассчитывала на что-нибудь посильнее. Сейчас такие чары были не более полезны, чем чашка холодного чая. – Ты не слишком-то усердно искал!

Пойти следовало мне. Мне нужно было сделать эту работу самой, а не позволять ему.

– Я везде искал, Настя. Он вынес из кабинета все. Должно быть, еще накануне вечером… до произошедшего.

Я нашла жестянку, но когда открыла ее, не увидела ни единого заклинания. Пустая. Либо Юровский использовал их все по какой-то причине, либо потерял.

– Дай мне чернила для заклинаний.

Заш протянул бутылку.

Их едва хватило бы на шесть заклинаний. Я заставила свое сердце успокоиться, чтобы получилось напевать, когда буду рисовать слова на коже Алексея. Вместо кисти пришлось использовать палец.

Я нарисовала четыре заклинания и положила два в жестянку на потом. Заклинания были грязными, но когда я произнесла «облегчение», оба, как обычно, проникли под кожу Алексея.

– Ты мастер заклинаний, – выдохнул Заш. – И скрывала.

– Нет. Но могу сделать одно заклинание. Для брата.

Я не собиралась говорить ему, что на самом деле хочу стать мастером заклинаний.

Дыхание Алексея на мгновение выровнялось, а потом боль, казалось, вернулась. Как будто магия почти не помогла. Я подумывала использовать последние два заклинания облегчения, но потом увидела медицинский набор для наложения швов. Перевела взгляд на рану на бедре Алексея.

Это все, что зможно сделать сейчас. Я вытащила изогнутую иглу. Размотала толстую нить. Напомнила себе о том, как подшивала юбку и стягивала тугие строчки, чтобы спрятать в корсет бриллианты. Попыталась убедить себя в том, что кровь – всего лишь спутанная вата, а кожа – потрепанные края ткани.

И напомнила себе, что я – Романова. Я смогу это сделать.

26

К тому времени как я закончила зашивать Алексея, и мои пальцы, и руки Заша были красными от крови. Мы забинтовали и перевязали раненую руку брата, а затем обернули вокруг его тела все оставшиеся бинты. За исключением обмена короткими репликами по делу, мы не разговаривали.

Джой свернулась калачиком возле распухшей головы Алексея. Эта опухоль беспокоила меня больше всего, но я не осмеливалась пустить кровь, ведь тогда он может умереть от ее большой потери, потому что мы не сможем ее остановить. Уже то, что брат до сих пор дышал, подтверждало: Бог на нашей стороне.

– Спасибо, что привел Джой, – сказала я Зашу.

– Она вряд ли позволила бы мне уйти без нее. – Я уловила робкую усмешку в его голосе. Заш вытер руки о ближайший клочок мха.

Я не пошла у него на поводу. Вместо этого уставилась на Алексея. Он был без сознания, весь в крови, такой же алой, как флаги наших врагов. У меня перехватило горло.

– Он скоро умрет. Возможно, в течение нескольких часов.

Заш замер.

– В Екатеринбурге есть больница.

– И большевики. И Красная армия. И люди, высматривающие окровавленных и умирающих Романовых. – Я сложила медикаменты обратно в сумку. – Ты просил, чтобы я позволила тебе помочь нам, но если собираешься привести нас в руки своих друзей-большевиков, убирайся отсюда, пока я тебя не пристрелила!

Он глубоко вздохнул.

– Я не пытаюсь вернуть тебя к ним, Настя. Я предложил больницу, потому что она рядом, а царевичу осталось недолго.

– Недолго! Из-за тебя! – Мой голос гулко разнесся среди деревьев, заставив нас обоих замолчать. И когда эхо, наконец, успокоилось, новый звук коснулся моего слуха. Кровь отхлынула от лица. Где-то поодаль кричали. Поисковый отряд.

Все стихло – мои мысли, лес, мир.

Юровский.

Он здесь. Охотится за нами.