Романовы. Ошибки великой династии

Для подобного, столь жёсткого и жестокого решения большевикам и надо было получить запас власти и авторитета, какого и близко не было у царских правительств. Точнее выражаясь, всем, принявшимся за эту мучительную реформу, нужен был запас доверия, запас уверенности крестьян, что уж это правительство точно НЕ помещичье! Что там нет потомков и даже духа того гнусного прохиндея, «русского дворянина Правдина, образца 1817 года» , и что они, комиссары, пусть по своим причинам, но ненавидят дворян так же сильно, как крестьяне.

Долгое время задумываясь о причинах сжигания помещичьих усадеб, даже в условиях полного силового, физического контроля крестьян над ситуацией в деревне, я мысленно вешал табличку с великой, знаменитейшей цитатой из Пушкина про «русский бунт, бессмысленный и беспощадный» и… закрывал вопрос. Вроде выгоднее было бы как-то делить эти усадьбы, использовать, но ведь… «

бессмысленный» же бунт.

И как-то мне попалась весьма полезная работа, включавшая цитаты аутентичных крестьянских листовок, периода – начиная с лета 1917 года. Оказывается, писали их безвестные авторы, и писали, что надо было «…уничтожать помещичьи имения, чтобы некуда им было возвращаться» . То есть и ласковая барыня Раневская, продавшая последний вишневый сад, оставшаяся буквально с домом, сараем, палисадником (чьи несколько метров никак, даже теоретически, не могли – справедливо возмущался вышеозначенный Иван Бунин – выручить малоземельных крестьян), была таким же опасным, вредным элементом в деревне, как те жуткие крепостники Закревские, перед которыми в 1860 году вынужден был хитрить, лавировать даже сам царь Александр Освободитель.

И, отнимая у помещиков землю, большевики проблему малоземелья решали, условно говоря, на 5 %, но при том приобретали право решать её и далее, так, как и решили в 1929–1932 годах.

Помните то изумление Константина Кавелина и Дмитрия Милютина, видных российских деятелей: «Это ж Ростовцев! Яшка Ростовцев, косноязычный плут и негодяй – освободил крестьян! Это было бы вопиющей к небу нелепостью, если бы не было правдой! »

И этот контраст многовековой проблемы и итогового её решения мог вызвать аналогичный вопль, что-то вроде: «Это же Вовка! Картавый плут Вовка Ульянов (плюс рябой негодяй Оська Джугашвили!) покончили с русским малоземельем!»

Видно, судьба такого интеллигента – быть вечно огорошенным Историей. Вечно удивлённым: как же это без него всё решилось?

И напоследок. Есть такая популярная «тема исторических споров», наполнитель журналов последних 25 лет: «Было ли убийство царя Николая ритуальным?».

Я несколько в другом смысле назвал бы «убийство» помещиков как класса

ритуальным. Ведь простая ликвидация помещика как класса требовала отнятия только поместья. Но всё случившееся в 1917–1921 годах соответствовало известному термину – «ритуальная жестокость». 

Глава 16. Самоценность русского самодержавия

В главах 1–9 рассмотрены преимущественно субъективные причины кризиса Российской империи. Политическая жизнь сползала к связке: террор – антитеррор. Как верно тогда подметил М. Н. Катков: «Революционер говорил правительству: Уступи, или я буду стрелять! Либерал говорил правительству: Уступи, или он будет стрелять!» Логика террора обнимала всю противостоящую власти часть общества. И в правительственном лагере «силовой, антитеррористический блок» постепенно становился всей собственно властью, начиная от Лорис-Меликова, назначенного Александром II во всероссийские диктаторы именно по результатам антитеррористической работы в Харьковской губернии. Пример Лорис-Меликова показателен: в послужном списке и Кавказская война, и Русско-турецкая, и запомнившееся всей России борьба с чумой в Поволжье, потом – губернаторство в Харькове, отмеченное успешным противостоянием террору. 5 февраля 1880 года, взрыв в Зимнем дворце, высший (как тогда казалось) успех народовольцев Желябова и Халтурина, сбор высшего руководства страны в Петербурге по обсуждению мер войны с террористами. 12 февраля учреждается Верховная распорядительная комиссия с огромными полномочиями, 14 февраля Лорис-Меликов назначен её начальником. Известны определения того периода: «диктатура в бархатных перчатках», «диктатура сердца», а в общем антитеррористический блок становится правительством над правительством страны.