Романовы. Ошибки великой династии

Названия этих частей отражают самое главное из произошедшего в тот период. Правда, авторы не вдаются в вопросы, обсуждаемые в данный момент, и как-то особенно не выделяют европейско-азиатские войны, не высказываются о возможной причине (это и не входит в задачу глобального их труда), а просто фиксируют, «фотографируют» Военное превосходство Европы, 1700–1750 гг. Имея в виду, конечно, не то, что оно, превосходство, якобы закончилось в 1750 году, а то, что этот «выход в лидеры», подготовленный ранее, стал символом XVIII века, самым заметным военным трендом того периода, совпавшим с волной колонизации мира.

Итак, вопрос: «За счёт чего именно достигнуто многократное превосходство?»

Иначе говоря: «В чём собственно был главный поражающий фактор полков нового строя?» Зрительный образ: безупречно ровный, геометрически правильный строй (каре, линия, колонна) 10-тысячной новой армии отражает натиск, почти без потерь повергает в бегство 100-тысячную тучу старой, азиатской армии… – это ещё не объяснение. Сама по себе ровность строя никакого противника не убьёт, не ранит. Однако она имеет сильное деморализующее значение на толпу. Анализ десятков европейско-азиатских сражений констатирует: азиатские армии, потеряв много больше, чем противник, но всё равно оставаясь в значительном численном превосходстве, тем не менее просто бежали с поля боя. Данная многими опытными военными характеристика их обычного первого порыва с подразумеваемым «Бегите, или мы побежим!» – вовсе не оскорбление, это обобщение, вынесенное из многих сражений. По причинам политкорректности эти факты редко выносятся на общественное внимание из своей узкоспециальной военно-исторической ниши. Потому в редких обсуждениях всплывают и такие объяснения: турецкая армия никогда не выдерживала штыкового удара русской армии потому, что именно штыковая рана в лицо считалась у турок особо ужасной, имеющей влияние даже и на загробную судьбу. (Обещанные в раю 72 девственницы-гурии будут не так ласковы?)

Политкорректность, упреждающий страх обвинений в расизме просто закрывали этот многостолетний опыт от обсуждения, но в действительности, если вдуматься, дело не сводится к простому и неправильному выводу: европеец храбр, азиат труслив. Более того, прошу ещё раз припомнить точное наблюдение Наполеона, вынесенное из Египта, что… один француз в изолированной схватке почти всегда проигрывал одному мамелюку. Пятеро французов – пяти мамелюкам – никогда… и в итоге французский полк, 1,5 тысячи солдат – всегда громил 7–8000 мамелюков…

Обученность, дисциплина, муштра нового европейского солдата позволяла вывести за скобки вопрос его личной храбрости/трусости. А азиат (или «старый европеец») на поле боя оставался человеком со всеми своими человеческими характеристиками, поэтому и первый порыв, и естественный человеческий страх потом. Вот парадокс, над которым мало задумывались писатели. Есть популярный вывод тысяч исследований: Европа-де позволяет раскрыться человеческим индивидуальностям, а Азия их нивелирует, заставляя подчиниться традиции, «стадному чувству».

НО… парадокс: в сражениях именно азиаты оставались человеками , с человеческими слабостями, а европейцы в строю делались машиной, единым механизмом, правильность, неумолимость хода которого внушает мысль и о его неуязвимости, бесполезности сопротивления.

Македонская фаланга – хороший, в том числе и зримый пример. Наползающая на толпы противника неуязвимая машина (каток или танк). Некоторые сражения против многократно больших толп фаланга завершала, не потеряв ни одного человека. И при этом никакого технического превосходства в вооружении: те же самые копья, мечи, щиты. И если кто (хотя бы для справки) возразит, что-де копья, македонские «сариссы», в 2–5-х рядах фаланги были длиннее, вплоть до 6 метров (выставленные сквозь ряды они умножали силу удара первой шеренги) – это и будет подтверждением моего довода: никакого технологического отрыва! Выстругать и приладить 6-метровые древки к своим копьям персы (азиаты) могли бы за один день. Но обрести достаточную психологическую устойчивость, выучиться слушать и выполнять команды, «ходить фалангой» (там в действительности был набор перестроений сложнее, чем просто «Вперёд шагом марш!» ) азиаты не смогли и за сотни лет.

И потому повторю то, что наш посланник в Китае Николай Спафарий зафиксировал: «Что писалъ Аристотель, что асиадцкие разумнее суть европейскихъ народовъ, а европейские народы в воинскихъ дълехъ гораздо храбръйшии … в дълехъ воинскихъ китайцы пред ними, пред европейскими, будто жёны противо мужей».

Только необходимо постоянное уточнение: не антропологически, а социально – « гораздо храбръйшии».

Всё вышесказанное даёт сильно упрощённую картину военной истории. Есть ещё ведь казаки, «особь статья», достигшие мирового первенства в своём разряде – «лёгкая кавалерия» практически без влияния европейской культуры. Но «лёгкая кавалерия» – вспомогательный род войск, стратегическую роль она сыграла лишь в 1812 году, в войне на коммуникационных линиях (как и признал побеждённый Наполеон).

Равное качество европейских и азиатских ружей и пушек в «гладкоствольную, до-нарезную эру» – тоже некоторое упрощение. Но всё же более высокая европейская скорострельность достигалась в основном тоже вымуштрованностью, механистичностью действия артиллеристов, пехотинцев.

Машинность, автоматизм действия нового европейского солдата, выводящие, как говорилось, «за скобки» вопросы его личной храбрости, проявились и в боестолкновениях Российской армии с северо-кавказскими народами. По личной храбрости, дерзости, физической тренированности горцы, наверное, на вершинах мировых рейтингов. Плюс горная война – самая тяжёлая для новоевропейских армий именно по тому, что там трудно действовать массами, война распадается на большее число индивидуальных стычек, а тут – см. «Египетские уравнения Наполеона»… Но во время Кавказской войны дисциплина русских – её можно назвать формой коллективного героизма – победила индивидуальное мужество горцев. Пропорции армий совсем не те, что в битвах с турками, чаще всего русским приходилось направлять численно превосходящие силы. Однако и тут русская армия побеждала, в том числе и в меньшинстве. Например, знаменитое сражение при реке Валерик 1840 года, описанное его героем Михаилом Лермонтовым: 3400 русских победили 6000 горцев.