Романовы. Ошибки великой династии

1. «Чёрный ящик»

Обилие противоречивых, взаимоисключающих фактов, одинаково гуляющих практически по любому деятелю, организации, склоняет применить известный кибернетический принцип: «Чёрный ящик». Не влезать в тонкости, обстоятельства работы Системы, а только замерять изменение параметров «на Входе» и «на Выходе». «До» и «После»… Результаты войн, сражений и являются такими параметрами, где больше объективности, возможности количественных сопоставлений.

И применим такой подход не только к персонам, удалённым на безопасные 200, 300 лет, но и вплоть до… хоть Президента Путина, Патриарха Кирилла. Пусть не сию секунду, но тем не менее в обозримом, реальном будущем, когда некоторые параметры, характеристики их деятельности можно будет рассмотреть, замерить: «На Выходе», «После», «Сразу После». И сравнить. Это, во-первых, результативнее, чем пытаться влезать в саму Систему, отцеживать мегатонны ангажированной (обоих знаков) информации. Во-вторых, это всё же создаёт некое этически заряженное поле, в котором возможны какие-то оценки, доступные оцениваемым персонам, или хотя бы их поколению. Их «референтной группе» (социологи так называют группу людей, чьи оценки важны для оцениваемого). А довод, что якобы им, оцениваемым, наплевать на ситуацию уже «день спустя», – по-моему, наигранный подростковый цинизм, французская бравада ( «После нас хоть потоп» ).

Например, студенты часто пытают меня по такой тяжёлой теме, как Раскол, реформы Патриарха Никона. Искренне возмущаются: как можно было превратить исправление нескольких книг – в Гражданскую войну? Да и в беседах с журналистами, порой даже по далёким поводам, выскакивала эта упрямая пружинка: Никон, Аввакум, сожжения, самосожжения. Как-то на страницах «Российского писателя» довелось вступить в диалог с Василием Дворцовым, весьма интересно развернувшим эту тему…

Несложно понять, что сегодня критикуют Патриарха Никона, поучают, как ему нужно было, как можно было провести «книжную справу», развернуть ход «посолонь» в «противо…», вводить троеперстие, главным образом те, кому плевать и на два, и на три перста, «противо…» и «по…», кому важнее общее очернение Православия. И что может сказать о Патриархе Никоне человек, представляющий и сложность этой темы, и свою малокомпетентность, и, в то же время, куда тянут публицисты, легко разбирающиеся «с проблемой Раскола» на осьмушке газетного листа?

Отвечаю примерно так. Исходный авторитет Никона – никак не его личный, а «капитал», набранный его великими предшественниками: святым Патриархом Гермогеном, спасителем России в Смутное время, и великим страдальцем, подвижником Патриархом Филаретом. Именно они дали Патриаршеству запас авторитета, который израсходовал, разменял Никон. И даже не принимая на себя смелости суждений по его реформе, ссоре с царём Алексеем Михайловичем, можно, однако, зафиксировать, что «на Выходе» у Никона Патриаршество отнюдь не то, что было «на Входе» и спустя несколько лет (и четырёх преемников), оно исчезло вовсе. Никто не сможет упрекнуть тех четырёх, хорошо известно, как мужественно увещевал Патриарх Иоаким взбунтовавшихся стрельцов. Но ресурс был израсходован Никоном…

Гермоген и Филарет были из числа державших Патриаршество (и Россию), а Никон – из числа прислонившихся , облокотившихся, расходовавших набранное предшественниками, – такой вывод можно сделать и без каких-либо суждений о его реформе, Расколе, сожжённом протопопе Аввакуме, ссоре с царём.

Так же и с двумя последними императорами, с Россией и самодержавием. Александр III держал то, к чему Николай II привалился.