Романовы. Творцы великой смуты

Трагична судьба этого царя, трагична судьба всего древнего рода князей Шуйских…

Такой мощный, такой многочисленный род! Он прорастает в шестнадцатом веке к верховной власти и за несколько десятилетий, одну за другой, теряет все свои могучие ветви….

Жутковато читать скорбный мартиролог.

Убит… Утоплен… Затравлен… Задушен… Отравлен… Убит…

Теперь пришла очередь последних Шуйских – царя Василия Ивановича и его брата Дмитрия…

«Так Москва поступила с венценосцем, который хотел снискать ея и России любовь подчинением своей воли закону, – писал Н.М. Карамзин, – бережливостию государственною, безпристрастием в наградах, умеренностью в наказаниях, терпимостию общественной свободы, ревностию к гражданскому образованию – который не изумлялся в самых чрезвычайных бедствиях, оказывал неустрашимость в бунтах, готовность умереть верным достоинству монаршему, и не был никогда столь знаменит, столь достоин престола, как свергаемый с онаго изменою: влекомый в келлию толпою злодеев, несчастный Шуйский являлся один истинно великодушным в мятежной столице»…

Власть перешла в руки Семибоярщины – отравителя Скопина-Шуйского князя И.М. Воротынского; брата тушинского патриарха Филарета – И.Н. Романова; Ф.И. Мстиславского; A.B. Трубецкого; A.B. Голицына; Б.М. Лыкова; Ф.И. Шереметева.

Первым делом московско-тушинские бояре выдали полякам последних Шуйских – царя Василия Ивановича и его брата Дмитрия.

29 октября 1611 года, подобно римскому триумфатору, сидя в богатой коляске, в которую впряжена была шестерка белых лошадей, окруженный пышной свитой, въехал в Варшаву коронный гетман Жолкевский. За ним влачился пленный русский царь Василий Шуйский и его брат – Дмитрий.

Поставив пленников перед троном Сигизмунда, Жолкевский сказал: «Вот он, великий царь московский, наследник московских царей, которые столько времени своим могуществом были страшны и грозны польской короне… Вот брат его Дмитрий… Ныне стоят они жалкими пленниками, всего лишенные, обнищалые, поверженные к стопам вашего величества и, падая на землю, молят о пощаде и милосердии!».

О том, что привел он в Варшаву не русского царя, а монаха, гетман упомянуть позабыл…

Жестокое унижение пришлось пережить несчастным пленникам, которые еще не знали, что в плену и предстоит им закончить свои дни. Но это было унижение не только Шуйских, это было жестокое унижение всей Руси, на которое обрекла ее заворовавшаяся знать…