Романс о Розе

Пять лет он не касался женщины. Для этого нет времени, если мужчину снедает честолюбие. И потом, в случайных отношениях всегда присутствует доля фальши: ведь нет сердечной привязанности.

Он был явно неравнодушен к Розалинде, но между ними было слишком много разногласий. Слишком много разбитых надежд и оскорбленных чувств. И он постарался забыть о своем тайном чувстве, таком чистом и хрупком, что невозможно выразить словами. Он столько отдал Розалинде тогда, в то первое мгновение, когда ее увидел – рыжие кудряшки, смеющееся лицо, встревоженные изумрудные глаза, высокомерие и такое обаяние и обещание женственности, что не устояло даже сердце маленького мальчика. Она заворожила его в один миг, и он, заблуждаясь, поверил, что нашел единственную, предназначенную только для него душу в мире.

Ребенок способен ясно увидеть обещание необыкновенной любви, но, став мужчиной, может все забыть. Вот так и Дрейк: впервые увидев Розалинду, он понял, что она назначена ему судьбой. Это была любовь, с которой потом сравнивались все чувства, и все они проигрывали. И она убила ее. Мог ли он снова полюбить женщину, которую сейчас так сильно ненавидел потому, что когда-то так беспредельно любил?

– Дрейк? Дрейк, где ты?

Он встрепенулся и комично заморгал.

– Ах, Фрэнни, если бы Розалинда походила на тебя, я мог бы, женившись на ней, решить все свои проблемы.

– Походила на меня? То есть была бы уступчивой, покладистой и совершенно неприкаянной? Нет, друг мой. Это мне надо быть похожей на Розалинду. Быть сильной и уверенной, пусть и ошибаясь иногда. Думаю, вы оба должны попытаться простить друг другу грехи прошлого. Начните сначала, забудьте свое детское упрямство.

– Простить? – Дрейк лукаво ухмыльнулся. – Да ведь я не ведаю даже, что значит это слово. Боюсь, ты делаешь много шума из ничего.

«По-видимому, они жалеют Беатриче. Кажется, страсть ее дошла до предела. Влюбилась в меня! За это надо ее вознаградить. Слышал я, как они обо мне судят: думают, что я зазнаюсь, если замечу ее любовь; по их словам, она скорее умрет, чем выдаст чем-нибудь свое чувство».

Пока актер, игравший Бенедикта, произносил свой монолог, Розалинда прошептала на ухо Франческе:

– Лучше умереть, чем выказать свою любовь.

– Ты лукавишь, – шепотом ответила Франческа, чтобы не мешать актерам.

Подруги сидели в первом ряду импровизированного театра, а за ними – несколько десятков гостей. Актеры расхаживали по сцене, сооруженной в той половине галереи, что принадлежала теперь Розалинде. Никто не спросил, почему вторая половина – та, что принадлежала Дрейку, – была пуста, а Розалинда ничего не стала объяснять.

– Замечательная пьеса! – восхитилась Франческа, торопясь успокоить рассерженную Розалинду. И не напрасно: подруга ее так и кипела от бешенства. – Как ее назвал господин Шекспир?

– «Много шума из ничего». – ответила Розалинда и почувствовала на себе заинтересованный взгляд Фрэнни. – У меня что, крошка на щеке?

– Нет-нет, – улыбнулась Франческа. – Меня… просто удивило название.

Голоса актеров зазвучали громче.

«Нет, правда, Урсула, она чересчур надменна». – Актер, игравший Геро, крался по сцене, приближаясь к воображаемой беседке.

– Ты нигде не видишь Дрейка? – встревожено оглянувшись, спросила Розалинда.

– А если бы и увидела? Он наверняка не пропустит это замечательное представление. Право же, Розалинда, ты слишком жестока к нему.

– Он вор и лгун. О, тише, сейчас будет монолог Беатриче!

Изображавший Беатриче юноша, откашлявшись, шагнул вперед.

Ах, как пылают уши! За гордыню
Ужель меня все осуждают так?
Прощай, презренье! И прости отныне
Девичья гордость! Это все пустяк.
Любовью за любовь вознагражу я,
И станет сердце дикое ручным
Ты любишь, Бенедикт, – так предложу я
Любовь союзом увенчать святым
Что ты достоин, все твердят согласно,
А мне и без свидетельств это ясно.[5]

Слушая эти замечательные стихи, Розалинда забыла обо всем на свете и стала горячо аплодировать актеру. Гости, сидевшие позади нее, присоединились к аплодисментам. Наконец все стихло и в воцарившейся тишине раздались ритмичные громкие хлопки Звуки не стихали, несмотря на многозначительное покашливание актеров, и Розалинда обернулась. Дрейк! Ну конечно! Кто еще посмел бы?

– А вот и Дрейк, – прошептала Франческа.