Романтические мечты (ЛП)

Вечер только начинался, когда она прошмыгнула вниз по лестнице и через главный зал. Приготовления к ужину шли полным ходом. Никого из ее семьи не было видно, и она без проблем продолжила торопливый путь к конюшням. Под свое платье она надела самую старую одежду Джона, что позволит ей с легкостью скрыть свою личность и уехать как простому крестьянину. Конечно, если ей удастся взять лошадь.

До конюшни она добралась без происшествий. Помощник конюха, которому она в свой прошлый побег дала соверен, [34]был на месте, но он быстро отвернулся и занялся чисткой стойла. Она бросила перед ним еще одну монету и продолжила свой путь.

Ее первым порывом было взять Джаспера, но она отказалась от этой мысли. Его заметят сразу же, как только он проедет через ворота, а если опознают его, то, значит, и ее. Нет, она должна выбрать менее заметного коня и надеяться, что ей повезет.

Оказавшись в стойле неприметной лошади отца, бывшей у них много лет, она сорвала с себя платье и надела залатанный плащ. Ей потребовалось совсем немного времени, чтобы оседлать ее и начать выводить из стойла.

Увидев Монтгомери, смотрящего на нее поверх деревянной двери, она подпрыгнула от неожиданности.

— Что ты делаешь? — шепотом спросил он.

— Ты знаешь, что я делаю, — мрачно ответила она.

— Мэнди, не надо, — попросил он, — я придумаю что-нибудь…

— Мне нужно, чтобы ты молчал, — сказала она. — Поклянись.

Он ничего не ответил.

— Монтгомери, я еду в аббатство Сикерк. Я буду там в безопасности. Ты сможешь приехать и навестить меня. Но я не смогу осуществить свои мечты, — в этом месте ей пришлось сделать глубокий вдох, чтобы набраться храбрости и выпалить остальное, — мечты стать сестрой-монахиней, если не уеду сегодня же. Прежде чем события здесь станут ухудшаться.

Он сжал двери побелевшими пальцами.

— Но, Мэнди, нет…

— Николас сделал мне предложение, — в отчаянии проговорила она. — Что мне делать? Разрушить и его жизнь также? Позволь мне найти удовольствие в крахе своей жизни, но сохранить ему его.

— Но Джейк…

— Он не вернется, — коротко ответила она. — А теперь, насчет твоего молчания, Монтгомери. Поклянись.

Он на мгновение закрыл глаза, затем кивнул.

— Скажи это.

Он глубоко и нервно вздохнул.

— Клянусь, — прошептал он.

Она открыла стойло и прошла мимо него. Потом неожиданно вернулась, протянула к нему руки и обняла так крепко, что он застонал.

— Я люблю тебя, — прошептала она и развернулась, ведя за собой лошадь.

Она бесстрастно покинула крепость, стараясь не привлекать к себе внимания. Ни одна душа не окрикнула ее. Никто не пытался остановить ее.

У нее была вся ночь для путешествия.

Николас думает, что она молится в своей спальне. Энн не будет беспокоить ее по той же причине. Робин, кажется, избегает встреч с ней где-либо, кроме арены, и он не ожидает ее раньше рассвета, так что она, вне всякого сомнения, сейчас в безопасности.

А Монтгомери, следует надеяться, будет нем, как могила.

Она быстро ехала без остановок вплоть до самого рассвета. И даже тогда она остановилась только, чтобы напоить лошадь, а затем продолжила свой путь. У нее не было выбора. Они, должно быть, уже узнали, что ее нет в спальне. Вряд ли они догадаются об ее пункте назначения, так что, возможно, у нее есть немного больше времени, чем она думала.

Но все равно нет смысла рисковать.

Поэтому она ехала с такой скоростью, с какой только могла. Прошло всего два дня, когда она увидела его вдали.

Аббатство Сикерк.

Первые лучи солнца появились из-за холма и осветили колокольню. Несомненно, это хороший знак.

Непременно.

Ведь это ее единственная надежда.

Глава 25

Джейк рукавом вытирал пот с лица, когда на него накатило сильное ощущение déjà vu, [35]заставившее покачнуться. Так трудно было поверить, что он стоит не на арене в Артане перед лицом его наследника, пытающего выбить из него дурь. Он моргнул и уставился на своего нынешнего «мастера меча», [36]стоявшего перед ним в велосипедных шортах, безрукавке с изображением логотипа NBA [37]и кроссовках. Это был Кендрик, а не Робин.

Хотя, когда дело касалось боя на мечах, Джейк в действительности не чувствовал разницы.

Но, по крайней мере, в этот раз он одет в спортивный костюм и кроссовки, а не в залатанные трико и башмаки, которые едва были впору. Он еще раз вытер с лица пот и мрачно улыбнулся Кендрику.

— Когда вы впервые взяли меч в руки?

— В три года, — сказал Кендрик, — может быть, и в два. Насколько мне известно, я был почти младенцем. Если честно, я не помню времени, когда бы не держал его в руках. — Он улыбнулся. — Я несколько лет практиковался на вас, и, как я уже говорил, я сын своего отца.

— Не шутите, — с чувством проговорил Джейк.