Романтика случайных связей

Лера сидела на стуле, покачивала ногой и с усмешкой наблюдала за разговором. Все мужики одинаковые. Сейчас он вешает ее подруге лапшу на уши по поводу того, что он со своей Ватрушкой – совершенно разные люди с двух одиноких островов. Та, глупенькая, верит. Ну, и пусть верит. Такая их женская доля, верить мужикам и все им прощать. Пусть Лялька его простит, она Молохова вряд ли сможет. Лялька простит, это видно по ее радостному лицу.

– Ты представляешь?! – закричала Лялька, положив трубку.

– Не-а.

– Ватрушка – парень!

Нога у Леры дернулась вверх и ударилась о крышку стола.

– Не может быть! – выдавила она из себя, испытывая ощутимый прилив боли.

– Может. Фамилия у него – Ватрушкин. Они учились в одном институте.

Слов не было, были одни чувства. От их переизбытка девушки поглядели друг на друга и рассмеялись. Впервые после отъезда Молохова на душе у Леры воцарился покой. Хоть у ее подруги, которая оказалась сегодня на грани серьезной ссоры из-за пустяка, все успокоилось.

Но покой Ляльке только снился. Она сидела, как на иголках, зная о том, что в ее квартире, в их почти уже семейном гнездышке изнывал Ник – одинокий и непонятый. Лера улыбнулась Ляльке и на правах начальницы отпустила ее домой. Нельзя удерживать нашу женщину, рвущуюся к своему любимому. Она снесет все, что находится на ее пути. Влюбленная русская женщина похлеще всякого заморского торнадо. Вмиг налетит, скрутит, поднимет до небес и опустит в самый неожиданный момент мордой в грязь. Так интереснее жить, так больше ощущений. У нее изредка просыпается физическая потребность воевать, и она в этом не виновата. Это ей передалось на генетическом уровне от ее далеких предков – амазонок. Зато потом такое затишье, такая благодать… А был ли повод, не было ли его, какая разница. Дальше будет любовь, и это – первостепенное.

Лере тоже мучительно захотелось разобраться с Молоховым, с его женой. Ворваться к той в палату для потерявших мозги и устроить сцену. Не важно какую, главное, шумную и с эффектами, с закидонами и выходками. Сделать какую-нибудь гадость. Она прикинула варианты, представила все это в красках и сжала пальцами шариковую ручку. Та хрустнула и сломалась. «Сделать гадость, – крутилось в Лериной голове вместе со словами: – Так нельзя, это будет нечестно. Это будет!» – пообещала она самой себе. Что Молохов от нее хотел? Чтобы она никуда не совалась. Значит, ей нужно обязательно куда-нибудь сунуться. Таким образом, чтобы задеть его самолюбие. Раз он разъезжает по своим женам (отчего ей было приятно думать о них во множественном числе?), то она ему отомстит. И месть ее будет сладка. И вот какая месть: она будет скупа. Она пойдет, найдет клад и оставит его себе. Лера усмехнулась. Теперь она точно знает, куда нужно идти, и сделает это без Молохова. Однако без ребят, Лера отлично это понимала, ничего не получится. Раз придется двигать плиты, то они ей понадобятся. Нет, Лере не было жалко делиться с ними найденными ценностями, ей вообще не нужен этот клад. Было дело принципа. Раз Молохов с женой, значит, она пойдет за сокровищами. Сейчас она посидит на работе, дождется, пока Лялька с Ником помирятся, и предложит им начать поиски. Если те откажутся, то она признается, что Молохов фактически их бросил и уехал в Москву. Когда вернется – неизвестно, а время не ждет.

Самое интересное, что Лера нисколько не врала, это было истинной правдой.

Вечером Лера сидела у ребят и рассказывала, как Молохов мчался в столицу. Долго уговаривать Ляльку не пришлось, а Нику ничего не оставалось делать. Не ссориться же по очередному пустяку. Он залез в свой виртуальный город и указал точное, по его мнению, место, где располагались несколько захоронений в подвальном помещении собора. Девушки вздрогнули, но отступать не захотели. Ник вздохнул и пошел собирать рюкзаки.

Сумерки накрыли город стремительно, одинокие фонари, помощники в этом темном деле, мигали друг другу отживающими свой век лампочками. К собору крались три тени, две из которых были большими и толстыми, а другая – четвертой частью от них, вместе взятых. Эта полутень металась из стороны в сторону, как и ее неспокойная душа, терзаемая угрызениями совести. Конечно, это была все та же дружная команда: Ник, Ольга Попкова и мятущаяся Лера Морозова.

Лера представляла теперь другие картинки из своей жизни. Она как наяву видела Молохова, его серьезный укоряющий взгляд и плотно сжатые губы, от которых шло такое приятное тепло. Он молчал, но это было красноречивее всяких слов типа «Да как ты могла?! Я же тебе так верил!». Рюкзак, который взвалил на Леру Ник, казался ей неподъемным, хотя в нем мотылялся лишь термос с чаем и несколько бутербродов. Не считая фонарика, светившего на исходе своей батарейки. Ник ругался, что из-за подруг был вынужден идти неподготовленным, но считал, что поход, как обычно, ничем не закончится, а станет пробным этапом в череде бесконечных поисков. Потому не сопротивлялся и даже сам повел на дело струхнувших ближе к ночи легкомысленных девиц.