Романтизация зла

– Вот это нужно бы подписать, – сказал этот напыщенный индюк, работающий у отца секретарём. Я вообще удивился его присутствию, посчитав, что этого идиота точно также не будет дома.

– Разве твоя работа здесь временно не окончена? – спросил я, беря в руку протянутые бумаги. – Каким образом отец не взял тебя с собой?

– Как только подпишите, сразу удалюсь. Наставление вашего отца, мой дорогой друг.

Пошёл он нахрен с его «мой дорогой друг», которое было самым его излюбленным обращением в мою сторону. Что касается меня, его мне хотелось называть идиотом, потому что таковым он и являлся.

Конечно, я не стал подписывать эти чёртовы листы бумаги вслепую; я внимательно прочёл всё, что было напечатано на белой поверхности и, убедившись в том, что это всего-навсего неоконченные документы по газу и нефти, а не какой-нибудь мошеннический способ что-то отхватить себе, приняв меня за дурачка, я оставил свою подпись.

Джош Хигли, этот напыщенный индюк, вечно одевающийся в какие-то тусклые костюмы и причёсывающий всегда мокрые волосы назад, улыбнулся, поблагодарил меня и попрощался.

– Удачи вам, мой дорогой друг. Впереди долгий и сложный месяц.

– Спасибо, – сухо ответил я и наконец принялся уплетать свой завтрак.

Тем временем столовая погрузилась в тишину. В эту сладкую и блаженную тишину, о которой я мечтал довольно-таки долгое время.

Двое горничных стояли возле двери на случай того, что мне может что-то понадобиться, и я подозвал одну, щелкнув пальцами.

– Принеси вино, – сказал я.

Она покорно кивнула и вышла из столовой, держа курс на кухню.

– Где мои родители? – спросил я вторую – ту, что всё ещё стояла возле двери.

– Они отъехали по делам, мистер Максвон, но скоро должны вернуться, – пояснила она, и в словах её был явно заметен французский акцент. – Ближе к двенадцати часам.

– Когда приедет новая помощница?

– Этого я не знаю, мистер Максвон. Мне ничего не говорили.

Я махнул головой и отвернулся, чтобы разбить сваренное яйцо. Чай почти остыл, и я отложил его в сторону, потому что пил его исключительно очень горячим и крепким.

С последней своей поездки в Шотландию родители как-то привезли чай – вонючий и отвратительный на вкус, но очень полезный. Вот сегодняшний день казался мне таким же, когда я глядел на свою чашку и раздумывал о жизни.

Завтрак я провёл в одиночестве, считая минуты до того момента, когда мне надоест. Но мне не надоедало. Я сидел и сидел, временами глядя на то, как одна из горничных намазывала клубничный джем мне на тост или подливала кипятка в чашку с чаем. Часы тикали на стене, и, наверное, только этот звук и звучал в столовой. Во все остальные же дни я был вынужден слушать трёп своих предков, что не прекращали без умолку болтать. Большинство тем их разговоров, конечно, были связаны с нашим семейным бизнесом, которым я точно также занимался. Всё-таки благодаря ему мои карманы трескались по швам от тех денег, что в них хранились.

Снаружи вдруг раздался такой звук, который обычно бывает, когда ты почти поглощён своими мыслями, но всё ещё отдалённо что-то да слышишь.

Это, оказывается, кто-то въехал во двор. Машина нашего водителя припарковалась у той дурацкой статуи, которую мама заказала у какого-то известного скульптора. Сначала я посчитал, что подъехала новая личная помощница, однако из машины вылез мой отец.

Я встал, встряхнув с себя крошки тоста, и поправил рубашку, потому что всегда считал, что выглядеть безупречно это долг каждого.

Отец вошёл в дом уже спустя пару минут.

– Как хорошо, что ты уже на ногах, сын, – сказал он, подходя к столу. – Садись и продолжай завтрак, пока, так скажем, наша гостья не прибыла. – Отец приподнял руку и взглянул на запястье, на котором держались дорогие часы. – Она подъедет с минуты на минуту… Блэр, подай мне зелёного чая.

Я действительно сел на своё место и уставился на часы, висевшие на стене.

Завтра утром приедет бестолковый идиот Бобби вместе со своими дружками, которые ничем не лучше него, и наверняка несколько грудастых девочек, желающих поглазеть на роскошный дом Максвонов. Я в уме представлял, как вся эта делегация проедет сотни километров, чтобы добраться до особняка, и как будет долго и изнурительно проходить контроль у наших телохранителей.

Ещё я почему-то подумал, как здорово было бы их всех сбросить с обрыва, который открывает роскошные виды на лес и высокие горы у нас на заднем дворе. Они бы упали вниз точно как камни и разбились об твёрдую землю точно как стекло…

– Ты уже подготовил все те документы, которые висели на тебе с позапрошлого месяца?

Я не сразу понял, что отец обращался ко мне, – вот настолько был поглощён мыслями, – поэтому минуту молчал и смотрел в одну точку, пока не заметил его взгляд на себе.

– Да… – Я прокашлялся, чтобы говорить чётче. – Да, сделал всё вчера ночью.