Романы Ильфа и Петрова

Парикмахер "Пьер и Константин", охотно отзывавшийся, впрочем, на имя "Андрей Иванович"... — ...теперь в Москве, говорят... на каждого клиента отдельная стерилизованная кисточка полагается. — Француз-парикмахер — типичная фигура в русских городах начиная с 1880-х годов. "Половина лучших столичных парикмахерских принадлежала французам. Обставлены первосортные парикмахерские были по образцу лучших парижских ". В Москве известными мастерами были Сильван, Галис, Барон Шарль, Кузен, Сильвер, Невель, Леон Эмбо и др. Нередко под иностранным именем выступали отечественные мастера: "Славился еще в Газетном переулке парикмахер Базиль. Так и думали все, что он был француз, на самом же деле это был почтенный москвич Василий Иванович Яковлев" [Гиляровский, Москва и москвичи: Булочники и парикмахеры]. Парикмахер, позирующий как иностранец, — фигура, известная и в дореволюционной, и в советской литературе. Monsieur Жорж "был на самом деле не Жоржем, а Егором, но взял себе французский псевдоним с тех пор, как открыл мастерскую" [И. Ясинский/ Граф // Писатели чеховской поры, т. 1]. В пьесе А. Файко "Евграф — искатель приключений" (1926), где действие происходит в парикмахерской, старый мастер рассказывает: "Да уж и мастера были — профессора-артисты! К примеру, Поль и Франсуа. Это из наших мест, из Авдеевки — Еремеев и Цыганков, братья двоюродные... Питерский Алексис тоже славился... А киевский Ипполит — Ванька Семируков, — так тот даже на выставке заграничной выставлялся". В рассказе И. Эренбурга "Бубновый валет" (в одноименной книге) упоминается московский парикмахер Фердинанд, он же "земляк Трюхин".

Иностранные псевдонимы были элементом особой парикмахерской культуры, претендовавшей на изящество манер, сочинение галантных стихов и употребление иностранных слов. В купеческих домах был даже обычай приглашать парикмахера на балы ради "французских" разговоров между ним и прислугой [Иванов, Меткое московское слово, 205].

Вывески мнимых иностранцев (не обязательно цирюльников) идут от Гоголя: "...магазин с картузами, фуражками и надписью: „Иностранец Василий Федоров"". "Портной был сам из Петербурга и на вывеске выставил: „Иностранец из Лондона и Парижа“" [Мертвые души, гл. 1; "заключительная глава" т. 2]. "Портной из Парижа и Лондона П. К. Рябцев" [Огнев, Три измерения]. "Паришскийкеофюр Абрамьянц с Москва" [См 43.1928].

Интерес к новшествам цирюльного дела в столицах, разговоры о них — видимо, общее место парикмахерской темы. Ср.: "[Парикмахер] действует по способу всех парикмахеров и начинает с допроса: кто вы, куда, зачем, надолго ли и как часто бреются в городах. И вообще верно ли, что в Киеве бреются один раз и только вниз, а вверх запрещено горсоветом" [А. Аграновский, Город Магнет, ТД 01.1927].

Насчет последнего крика парикмахерского дела в столицах — стерильной кисточки — "Пьер и Константин" не ошибся: она упоминается в повести В. Андреева "Серый костюм" (1930, действие в 1925), где в передовой московской парикмахерской "при стрижке подтыкают за воротник кусочки гигроскопической ваты, при бритье предлагают дезинфицированные кисточки" [гл. 1]. Кисточка обыгрывается в многочисленных шутках тех лет. Журнал "Смехач" в разъяснительном эпиграфе к карикатуре сообщает: "В крупных центрах применяется, в гигиенических целях, стерилизация и обандеро-ливание парикмахерских кисточек". Сюжет рисунка Б. Малаховского: художник пишет портрет нэпмана, тот требует, чтобы художник при изображении лица применял стерилизованные кисти [См 20.1926]. Другие mots: "Наше вам с кисточкой! С продезинфицированной кисточкой" (парикмахерское приветствие) или: "Послушайте, мастер! А нет ли у вас продезинфицированной кисточки? — Есть-с! Сей минут! Колька, добривай живей своего клиента — мне тоже продезинфицированная требуется!" [Пу 26.1926 и 02.1927].

2//4

Замолчали и горожане, каждый по-своему размышляя о таинственных силах гемоглобина. — Фраза имитирует повествовательные формулы классической прозы. Ср.: "Оба стояли... не шевелясь, глядя в землю и думая. Первого не отпускали мысли о счастье, второй же думал о том, что говорилось ночью..." [Чехов, Счастье]. "Все упорно молчали. Все думали об одном, всех соединяла одна грусть, одни воспоминания" [Бунин, На чужой стороне]. "Завтрак прошел в молчании, ибо каждый был погружен в мысли о личных неприятностях" [Диккенс, Пиквикский клуб, гл. 18].

2//5