Романы Ильфа и Петрова

...У меня есть не меньше основания, как говорил Энди Таккер, предполагать, что и я один могу справиться с вашим делом. — Энди Таккер — персонаж новелл О’Генри о "благородных жуликах". Сходный аргумент есть в "Хижине дяди Тома" Г. Бичер-Стоу, где два мошенника предлагают работорговцу помощь в поимке бежавших рабов. Когда хозяин находит слишком высокой требуемую ими долю в доходах, они отвечают, что справятся с делом и одни: "Разве вы не рассказали нам все, что нужно? Теперь добыча достанется нам или вам — кто первым найдет" [гл. 8].

6//6

— Ну, по рукам, уездный предводитель команчей! — Команчи — индейцы юго-западных районов Северной Америки (Аризона, Техас, Мексика). Фигурируют в романах Г. Эмара ("Пираты прерий", "Бандиты Аризоны" и др.), Майн Рида ("Всадник без головы", "Тропа войны", "Белый вождь" и др.) и Л. Буссенара, любимых детьми и подростками в дореволюционной России. "Тогда, в книжках Девриена и Битепажа — медно-красные индейцы... были огромной правдой нашей жизни. Мы этому верили, мы этим жили..." [Горный, Ранней весной, 202]. "Предводитель команчей" было шутливым стереотипом, например: "Я выдержал мучительную операцию стоически, как подобает предводителю команчей" [Галич, Императорские фазаны, 40]. Гимназисту Иванову Павлу в одноименном рассказе В. Дорошевича снится, будто он "предводитель команчей и наголову разбивает всех белых". "Вождь команчей" Перо Дьявола фигурирует в рассказе А. Бухова "Сказка в цепях" [НС 18.1916].

Игра слов "предводитель дворянства — предводитель команчей", видимо, была в ходу уже в гимназические годы Бендера. Вспоминая мир подростка 10-х гг., В. Каверин пишет: "...дом предводителя дворянства на Кохановском бульваре. У дворянства был свой предводитель, как у дикарей в романах Густава Эмара" [Освещенные окна, 81]. "Уездный П. К." — как "Гамлет Щигровского уезда", "Леди Макбет Мценского уезда" и т. п.

6//7

— А! Пролетарий умственного труда! Работник метлы! — Употребительное на всем протяжении 20-х годов, выражение "пролетарий умственного труда" стоит в ряду острот и словечек на темы чисток, анкет и мимикрии "бывших" людей, пытающихся выдумать для себя политически благонадежный ярлык. В рассказе М. Булгакова "Чаша жизни" (1922) мимикрирующий нэпман хватает в руки дворницкую метлу и кричит: "Я — интеллигентный пролетарий! Не гнушаюсь работой!". В рассказе В. Катаева "Сорвалось!" (1924) бывший помощник присяжного поверенного отвечает на вопрос председателя жил-товарищества, рабочего, о том, рабочий ли он: "Почти... Стопроцентный пролетарий умственного труда" [Булгаков, Ранняя неизданная проза; Катаев, Собр. соч.,т. 2]. "[Вместо того, чтобы быть раввином], он мог бы сделаться пролетарием умственного труда, бухгалтером", в отчаянии думает о своем отце герой рассказа И. Ильфа, посвященного проблеме детей лишенцев [Блудный сын возвращается домой, Ог 15.01.30].

Возрожденный в новом применении советскими юмористами, термин "пролетарий умственного труда" восходит к социологическим спорам 1860-х гг. В сочинении одного из тогдашних "властителей дум" Вильгельма Риля (Riehl), многократно переводившегося в России, "есть целая глава о „пролетариях умственной работы", к которым он относит, между прочим, литераторов, журналистов и художников всякого рода — „от странствующих виртуозов и трупп комедиантов до органистов и уличных певцов"" [Б. Эйхенбаум, Лев Толстой. Книга 2: 60-е гг. ГИХЛ, 1931, 85-87].

Перифразы типа "работник метлы" также имели хождение с давних времен. У Г. Гейне портной назван "рыцарем иглы" [Путевые картины, 97]. "Тружениками прилавка" назывались работники торговли [Ни 24.1912: 482]. Выражение "работник прилавка" употребляется В. Кавериным [Художник неизвестен, VI.8]. Писатели еще до революции именовались "работниками пера" [см. Тэффи, Воспоминания, гл. 8]. Один из советских журналистов в литерном поезде охарактеризует Бендера как "профессионала пера" [ЗТ 27]. См. также ДС 3//4; ДС 11//5; ДС 13//17.

6//8

Но из дворницкого рта, в котором зубы росли не подряд, а через один, вырвался оглушительный крик: — Бывывывали дни весссе-лые... Из песни (музыка М. Ф. Штольца) на стихотворение "Изменница" П. Г. Горохова (1869-1925): Бывали дни веселые, /Гулял я, молодец... Содержание: красавица любит, затем бросает героя (Тогда она, красавица, / Забыла про меня, / Оставила, покинула, / В хоромы жить пошла). Он убивает ее и соперника топором и идет на каторгу. Популярная в городском и солдатском фольклоре, песня включалась в песенники с 10-х гг. [Текст стихов Горохова — в кн.: Песни и романсы русских поэтов; песенная версия в кн.: Чернов, Народные русские песни и романсы, т. 2]. Зубы, растущие "не подряд", напоминают о рассказе М. Зощенко "Зубное дело".