Романы в стенограмме

Представленные здесь истории (некоторые лежат пока еще в пресловутом ящике письменного стола) есть своего рода исследовательская работа. Удовлетворительных выводов моя разведка еще не дала, но уже вырисовывается заключение, что это состояние невесомости суть мгновения вне всякого действия и всякого ему противодействия. Сидишь в тележке деда, и на тебя обрушивается музыка из вселенной, лежишь на берегу пруда, заросшего водяными лилиями, и впитываешь шумы летнего дня… Всего лишь мгновения, но их искренность и душевная чистота пронизывали целое «временное пространство».

Я спрашиваю себя, а что, если подобные мгновения вне всякого действия и противодействия ему сознательно и с прежним результатом вводить в свою жизнь?

Я не хочу отступаться, я хочу открыть эту тайну, поэтому моя книжка остается «незакрытой книгой», и время от времени я буду добавлять в нее новые сообщения о своих изысканиях в указанной области.

Э. Ш.

Из книги «МОЯ ПРИЯТЕЛЬНИЦА ТИНА БАБЕ. ТРИ СОЛОВЬИНЫЕ ИСТОРИИ» Перевод Э. Львовой

Цирк Винда

Мне было лет тринадцать, когда это произошло, да, тринадцать лет, потому что я уже учился в городской школе и был твердо уверен: не буду я ни пекарем, ни представителем фирмы, торгующей рыбьим жиром для скота, ни кельнером в кафе, ни сторожем в зверинце, ни клоуном, ни посыльным, а также не буду я ни берейтором, ни даже подсобным рабочим на фабрике — я стану артистом. Не знаю, зависело ли это от обстоятельств моей жизни или от меня самого, но мне довелось заниматься всеми перечисленными профессиями, однако артистом я так никогда и не стал, во всяком случае таким, о ком завсегдатаи трактира говорят: «Артист, сразу слышно», или таким, о ком перешептываются молоденькие девушки на улице: «Артист, сразу видно!»

Искусство, о котором я тогда мечтал, было искусством укрощать львов. Я хотел стать артистом и иметь дело с такой опасностью, что ни одна страховая компания не взялась бы застраховать мою жизнь — ведь львы могли сожрать меня прежде, чем я выплачу необходимые страховые взносы.

В ту пору мне уже удалось уговорить бабушкину козу пройти по досточке шириной пять сантиметров, положенной на спинки двух стульев. Кроме того, я знал, как обучить лошадь шаркать копытом и решать, на удивление простодушным зрителям, несложные арифметические задачки, а маленькая дворняжка маршировала у меня на передних лапах.

Все эти не бог весть какие умения хоть раз в жизни да пригодились мне, пусть ненадолго; но ко времени, когда происходила наша история, я тайком разводил в подвальной квартире, где жил на пансионе, белых мышей, на воскресенье и на каникулы я брал их с собой в деревню.

Однажды во время летних каникул ко мне пришел один из братьев Потеров, кажется младший, ну конечно, это был младший, коротконогий, у штанов, которые ему покупали, приходилось срезать по тридцать сантиметров снизу, отрезанные куски пришивали к брюкам старшего брата — тому все штаны были коротки; об этом обстоятельстве упомянул в воскресной проповеди наш долговязый пастор Сарец, дабы на примере показать верующим «мудрость провидения».

Правильно, ко мне тогда приходил младший Потер, я вспомнил его зубы, такие редкие, что он мог шипеть, совсем как уж.

— Винд Карле открывает цирк. Дай ему двух белых мышей — получишь две контрамарки.

Я согласился; прекрасно: две мыши — две контрамарки. Но теперь пора вам узнать, кто такой был Винд Карле.

Вернемся на два года назад. Мне было десять лет, когда в нашу деревню прикочевал маленький цирк, и шесть пони, которые тащили жилой вагончик и грузовой фургон, вечером, начищенные и разряженные, выступили перед нами. Кроме них, в маленьком цирке был танцующий медведь, горный козел, пять карликовых курочек, семь морских свинок, мартышка и целая стая ручных голубей.

Представление состоялось в зале трактира. Тоненькая девушка, похожая на цыганку, показала нам, как, идя по тонкой проволоке, можно стать в жизни на ноги, а бедный пони по имени Умный Ганс разыскал в публике самую влюбчивую даму. Пони остановился перед Миной Потер, сестрой братьев Потеров.

Затем девушка, похожая на цыганку, показала номер «человек-змея», а укротитель зверей, представленный нам как мистер Чарли, продемонстрировал борьбу с медведем; схватившись несколько раз со стариком медведем, он шепнул ему что-то на ухо, тот упал, а мистера Чарли провозгласили победителем. Этот мистер Чарли был светловолос, со жгуче-черными глазами, а над верхней губой у него росли усики цвета спелой пшеницы.

В заключение выступил Мак Мюлтон — глава труппы, он еще раньше показывал Умного Ганса, теперь же его номер объявили: «Мак Мюлтон — живой фонтан». Из кухни притащили два ведра воды, и Мюлтон, не глотая, стакан за стаканом вливал в себя воду, его рот вбирал ее, как вбирает воду крысиная нора в поле.