Ромашка. Часть первая. Шрам

– А ты, мать, где так выигрывать настропалилась? – спросил второй друг Костяна, именуемый Троя. – Колдуешь потихоньку?

Все четверо засмеялись. Ольга полушутя ответила.

– Да, колдую. И если вы будете себя хорошо вести, и вас научу.

Третий «сын» Ольги, которого звали Рембо, передал ей выручку от автоматов.

– Двести тыщ, как договаривались.

– Спасибо, мальчики. В городе осталось ещё три таких заведения. Завтра с ними нужно сделать так, как сегодня. Но очень быстро, в течении дня. Сможете?

– О чём речь, мам, – хором сказали ей новоиспечённые сыновья.

– Отлично. Завтра в кафе на Пушкина в 9 утра. Там получите схемы и адреса. Только, пожалуйста, ребята, не рассказывайте никому.

«Дети» пообещали молчать, как Чарли Чаплин.

Ольга подошла к жирдяю, который о скучающим видом изучал потухшее табло закрытой «ромашки». Она уже пожалела, что попросила притащить этого толстяка.

– Дядя, – проникновенно сказала Ольга, глядя в испуганные глазки мужика, – пожалуйста, не хами больше незнакомым девушкам. Не будешь?

Костян, Копыто, Троя и Рэмбо стояли в паре метров от них и бросали на бывшего охранника недобрые взгляды, готовые по первой просьбе «мамы» сделать с ним всё, что угодно.

«Вот ты и обзавелась, Сосновская, собственными детьми, причём взрослыми, причём, гопниками», – усмехнулась Ольга своим мыслям.

Толстяк неохотно, только потому, что деваться было некуда, процедил:

– Уговорила. Не буду.

Что-то нечленораздельно буркнув ещё, он медленно, опустив голову, поплёлся с площади.

Ольга попрощалась с «детьми» и отправилась в свою квартиру. Она чувствовала усталость.

Но приключения на сегодня ещё не закончились.

Когда до дома осталось совсем немного, дорогу ей преградила стайка цыганок, отиравшихся около магазина. Грязным, цветастым пятном они приставали к прохожим, облепляли их плотным галдящим коконом. Не избежала этой участи и Ольга. Она не заметила, как очутилась в самом эпицентре гомонящего клубка.

– Ай, красавица, по лицу вижу, любит он тебя, но сказать боится, – начала для разгона женщина неопределённого возраста и с неимоверным количеством золота на шее, в ушах и во рту. Ей поддакивала более молодая. На руках у неё был ребёнок, которого было очень удобно, когда надо, незаметно щипать, чтобы тот орал. Справа и слева от них прыгали, галдели и кривлялись подростки – все как один неопрятные и грязные.

– Любит он тебя, да только ждёт его дом казённый, если ты ему не поможешь, – золотоносная цыганка наращивала обороты, – дай монетку на хлеб, помогу тебе и всё хорошо у тебя будет, красавица.

Увидев, как побледнела девушка и как покраснел шрам на её лице, золотая бабуля принялась с удвоенной силой обхаживать клиента.

– Дай монетку на хлеб, будет тебе счастье, хорошая моя!

Мимо проходили прохожие, но никому не было дела до девушки, попавшей в оборот к компании прохиндеек. Так было бы месяц назад, не сгори предыдущая Ольга там, в «ромашке». А сейчас ситуация напоминала строчку из песни группы «Король и Шут»: «не охотятся овечки на волков». Причём, овечки пока что были уверены, что волки – это они.

– Отойдём в сторонку, красавица, – ласково сказала золотая, – дашь денежку на хлеб, я тебе поворожу, полюбит он тебя крепко, навсегда.

Ольга покорно отошла к краю дороги и протянула цыганке пятирублёвую монетку, потом ещё. Потом тысячу. Бабка ловко прятала деньги в многочисленных складках одежды, потихоньку мечтая, как Остап Бендер, о ключе от Ольгиной квартиры, где деньги лежат.

Неожиданно бабка сняла свои огромные золотые серёжки и положила в карман Ольгиного плаща.

Цыганка продолжала нести свою ересь, стаскивая со своих рук кольца. Лицо её при этом выражало крайнюю степень удивления. За серьгами и кольцами в Ольгин карман отправилась пачка денег и массивная, на зависть Копыту, Рембо и Трое, золотая цепь. Гадалка порывалась вытащить и коронки изо рта, но Ольга её остановила.

Соплеменницы уже не золотой бабки, стоявшие чуть поодаль и не мешавшие работе с клиентом, заметили неладное и нестройной толпой бросились на помощь, но это не только им не помогло, а наоборот, ускорило отбор средств.

Вокруг Ольги будто образовалось поле, попадая в которое они теряли всякую власть и становились ручными и послушными.

Вот уже все цыганки безропотно вытащили всё, что было у них ценного, и отдали Ольге. Добычи, особенно золота, было так много, что Ольге пришлось приспособить для этого сумку.

Чувствуя, что суперспособность опять засыпает, бледность проходит, а шрам перестаёт обжигать, Ольга, не теряя времени, скрылась во дворах, успев услышать, как горестно завопили очнувшиеся цыганки.

Придя домой, Ольга почувствовала себя совсем без сил. Она рухнула на диван и не раздеваясь, уснула.

Утром она снова прислушалась к своим ощущениям. Она никак не могла понять и до конца овладеть сверхспособностью. Получается, если напрячься, то люди в радиусе несколько метром будут делать то, что ты хочешь? А зачем же она тогда вчера удирала от быков на вокзале? Дура!

В кафе на улице Пушкина Ольгу уже ждала четвёрка её мушкетёров. Они мирно пили кофе и изучали какие-то журналы.